Элементарно, Ватсон!

— Сразу, как только закончил. Три дня спустя мне сообщили, что кто-то намеревается подать на Холмса в суд.

— А как этот кто-то узнал о существовании рукописи?

— Понимаете ли, в этом суть проблемы. Он не мог этого узнать. Рассказ читали только два человека: я и мой издатель.

— А каким образом вы передали ему рукопись?

Конан Дойл улыбнулся.

— Вопрос, достойный Холмса. Через частного посыльного. Но между тем моментом, когда я отдал рукопись, и тем, когда ее получил адресат, прошло не более трех четвертей часа. Этого времени не хватит, чтобы прочесть рассказ, не говоря уже о том, чтобы сделать копию.

— Вы говорили кому-нибудь, что пишете этот рассказ?

— Да нет же. Иначе зачем бы я стал менять детали сюжета?

— Вы можете немного рассказать мне об этом случае?

Помедлив, Конан Дойл ответил:

— Да, разумеется. Вам следует знать, в чем суть дела, если мы хотим покончить с этим недоразумением прежде, чем оно станет общественным достоянием.

Он поднялся, отошел к окну и посмотрел на оживленную улицу.

— Видите ли, шотландские законы отличаются от английских. Помимо привычных вердиктов «виновен» или «не виновен» существует и третий вариант: «вина не доказана» — когда человек и не оправдан, и не осужден. Известно несколько случаев, когда этот вердикт стал камнем на шее обвиняемого.

— Будучи адвокатом, я знаю об этой особенности, — сухо заметил Уитмен.

Конан Дойл оглянулся через плечо.

— Разумеется. Как глупо с моей стороны.

Его взгляд вернулся к улице.

— Человека обвинили в убийстве. Моего коллегу, хотя он был на пять лет старше меня и уже имел частную практику. Говорили, что Уильям — не буду называть его фамилию, если это не требуется, — влюбился в одну из своих пациенток. Это соответствует действительности. Позже выяснилось, что она отказала ему, напомнив, что вполне счастлива со своим мужем. Однако он словно помешался и в конце концов убедил себя — по крайней мере, так утверждалось, — что его шансы на успех повысятся, если она станет вдовой. А потому он начал придумывать способы добиться этого.

— Он собирался убить ее мужа? — спросил шокированный Уитмен.

— К сожалению, полиция настаивает, что именно это он и сделал. Но я считаю себя достаточно хорошим знатоком характеров, а потому думаю иначе. Уильям, которого я знал, мог всем сердцем желать, чтобы эта женщина стала свободной, однако желание и деяние — две совершенно разные вещи.

Уитмен слышал в голосе Конан Дойла неуверенность. Как будто долг повелевал ему хранить веру в друга, но события заставляли усомниться в собственных суждениях.

— Что бы он предпринял? Если бы решил действовать?

— Медицинская профессия обеспечивает доступ к некоторым лекарствам, которые можно использовать на благо пациента, но в руках преступника они также могут превратиться в орудия убийства. Требовалась лишь возможность применить один из этих препаратов. И через некоторое время жертва — муж — погибла. Или просто скончалась, в зависимости от того, верите вы Уильяму или его обвинителю. Как ни странно, в последовавший за этим год безутешная вдова обрела в Уильяме опору и в долгие месяцы затянувшегося утверждения завещания все чаще обращалась к нему за помощью. Это, разумеется, обнадежило Уильяма, и он даже начал подумывать о том, чтобы сделать предложение, как только закончится приличествующий период траура. Когда он сообщил ей о своих намерениях, очаровательная вдова попросила двадцать четыре часа на размышления. Однако на следующее утро, вместо того чтобы узнать свою судьбу, Уильям оказался в тюрьме по обвинению в убийстве.

— На основании каких доказательств? — спросил Уитмен. — По истечении года?

— Вдове напомнили, что Уильям добивался ее внимания еще при жизни супруга.

— Напомнили? Но кто?

— Ее служанка, — ответил Конан Дойл. — Которая стала одним из свидетелей против Уильяма.

— А кто напомнил служанке? — с любопытством поинтересовался Уитмен.

— Не думаю, что ей кто-либо напоминал. Судя по всему, она никогда не любила Уильяма и убедила хозяйку, что тот вел себя неподобающе при жизни жертвы. Уильям отрицал это, равно как и то, что добивался внимания замужней дамы. Как бы то ни было, дело довели до суда. Однако судья настаивал на том, чтобы полиция выяснила способ убийства супруга. Подозрение — это одно. Но вскрытие не выявило явных причин смерти. Здоровые мужчины тридцати семи лет редко падают замертво без видимых на то оснований, но в данном случае их не обнаружили. А как вам известно, универсального теста на яды не существует. Коронер провел некоторые исследования ввиду необычности обстоятельств, однако они дали отрицательный результат, а в момент смерти никто не заподозрил Уильяма или кого-либо другого. Тем не менее теперь, когда обвиняющий перст вдовы указывал на него, полиция желала пересмотреть дело.

— Понимаю, почему оно вас заинтересовало.