Элементали

Она перевернула первую фотографию и вложила ему в руку. Это было изображение веранды, показывающее красивый изгиб дюны, захватывающей дом со стороны лагуны. Но Люкер сразу увидел жирное серое существо, прятавшееся за невысокими перилами крыльца. Из-за скрюченного положения и того, что большая часть существа скрывалась за перилами, было невозможно восстановить его форму – и Люкер подумал, что это может быть оживший зародыш слона. Виднелась только часть головы от круглого плоского уха до круглого плоского глаза. Белый зрачок смотрел в объектив камеры.

– Меня от него тошнит, – сухо сказала Индия.

На следующей фотографии, переданной Индией отцу, была запечатлена спальня второго этажа. Все остальные кадры этой комнаты были испорчены отражениями в стеклах. На ней же виднелись только перемычки оконной рамы, а стекло как будто вовсе отсутствовало.

В дальнем конце комнаты был шифоньер, и во внутреннем зеркале открытой дверцы отражалась та часть комнаты, которую нельзя было увидеть напрямую с того места, где стояла Индия. У внешней стены спальни на краю песчаной дюны, просочившейся через разбитое окно, притаилась женщина. Она ухмылялась в камеру; ее глаза были черными с белыми зрачками. Впившийся когтями в ее плечо попугай выгнулся и расправил крылья.

– Это Нэйлз, – сказала Индия.

– И Мэриэн Сэвидж, – продолжил отец.

Глава 23

– Фокусы, – сказала Одесса, когда ей показали фотографии третьего дома, сделанные Индией. – Это все фокусы. – Она бегло осмотрела их и вернула хозяйке.

– Но это же фотографии, Одесса. Ты не можешь смотреть на них и говорить мне, что это игра света и тени – потому что я знаю, что это не так. На крыше что-то есть: видно грудь, подбородок и ноги, и еще что-то прячется на крыльце, потому что смотрит прямо в камеру, а тут эта мертвая женщина наверху – и я знаю, кто это, я видела ее в гробу на похоронах!

Одесса была непреклонна.

– Это фокусы. Все фокусы.

Индия покачала головой и посмотрела на отца.

– Как она может так говорить? – взмолилась она. – Никто не игрался с камерой или пленкой. Пленку проявляли в аптеке, там все автоматически, никто даже и не смотрит на нее! И я видела негативы. Все это там тоже есть.

– Нет, – ответила Одесса, – там ничего не было. Духи пробрались в камеру, вот и все. Когда ты фотографировала, их там не было. Они залезли в камеру и попали на пленку.

– Я бы заметила их, если бы они там были, – вяло ответила Индия, Одесса и Люкер кивнули, соглашаясь с ней.

Они сидели на застекленной веранде Малого дома ранним воскресным утром второго июля. Ли и Дофин уехали на летнее цветочное шоу в Оружейной палате – не только для того, чтобы умаслить Лоутона, но и затем, чтобы проследить за Большой Барбарой и убедиться, что в ее пластиковом стакане имбирный эль[10], а не шампанское.

Люкер поерзал с минуту, а потом заговорил тоном, в котором читались раздосадованное смирение и капитуляция.

– Индия, послушай, – сказал он, – штуки, которые ты видишь на фотографии, не существуют в реальности.

– Я не понимаю, – жалобно сказала Индия, поскольку осознала, что скептицизм отца был искренним.

– Это элементали, – тихо сказал он. – Это элементали разыгрывали тебя – разыгрывали нас всех.

– Не понимаю, о чем ты. Элементали – что такое элементали?

– Это духи третьего дома, – ответил Люкер. Он смешал еще выпивку и сделал порцию и для Индии – лишь чуть послабее, чем себе.

– Ты знал об этом больше, чем рассказал мне, – сказала Индия, и он мрачно кивнул. – Вы двое обращались со мной, как с ребенком! Ну а теперь скажите мне, почему я должна смотреть на эти фотографии с монстрами и мертвецами и говорить себе: «Эй, Индия, их на самом деле там не было…»

Одесса сидела в кресле-качалке, скрестив руки на груди: она ничего не скажет. Говорить должен Люкер.

– Что же, – начал он, – тебе следует знать, что есть два вида духов. Добрые и злые…

– Я не верю в духов, – воскликнула Индия.

– Да заткнись же ты! Ты наделала эти чертовы фотографии, а теперь хочешь знать, что на них – так я расскажу тебе, и попробуй только сказать мне, что не веришь! Я тоже ни во что не верю. Бог помер, а дьявол-то и не в курсе! Но я знаю достаточно, чтобы понимать, что не стоит заходить в третий дом – и прямо сейчас расскажу тебе, так что сядь, заткнись и не скули. Это сложно.

Индия притихла.

– Ну, начнем с того, что есть добрые духи и злые духи…

Индия закатила глаза и сделала большой глоток.

– И, сдается мне, ты догадываешься, какие духи в третьем доме. И эти злые духи, что в третьем доме, называются элементалями.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю что?

– Откуда ты знаешь, что они называются элементалями? В смысле, мне кажется, что ты на самом деле не особо-то в них разбираешься – и тут вдруг даешь им такое громкое имя…

– Так их назвала Мэри-Скот, – сказала Одесса. – Мэри-Скот сходила к священнику, а затем вернулась и сказала, что это элементали.

– И ты слушаешь то, что говорит священник? – осуждающе спросила Индия отца.

Люкер пожал плечами.