Элемента.N

            - Откуда мне знать с каким видом ты там кому что рассказываешь, я же не твой стилист!

            - Баз, я наговорила про Феликса по твоей милости какой-то ерунды! Как я теперь буду оправдываться за эту ахинею? – занервничала Ева.

            - О, я надеюсь, тебе не придется, - сказал он спокойно, - Феликс подтвердит твою историю слово в слово.

            - Отлично! Я что теперь еще и Феликса должна попросить подтвердить мою ложь? – Ева в сердцах стукнула о стол чашкой из которой пила, и у чашки отвалилась ручка, - Замечательно! Разбила из-за тебя свою любимую кружку.

            - Я тебя заставлял стучать о стол кружками? – возмутился Баз.

            - Но ты меня подставил! – сказала она, в сердцах кидая вслед за отломанной ручкой в мусорное ведро и кружку.

            - Я тебя не подставлял, и если бы ты дала мне вставить хоть слово, то уже знала бы, что, то что ты рассказала подружкам – это так сказать официальная версия - то, что всем рассказывают и Феликс, и Клара, и его отец о том, как он появился на свет.

            - Но ты сказал, что в этом нет ни слова правды? – не поняла Ева.

            - Да, правды в этом действительно нет ни слова, - подтвердил Баз, - Ну, разве что только то, что Анатолий Франкин его настоящий отец.

            - Кто? Франкин? Тот самый психиатр?

            - Тот самый, - спокойно подтвердил Баз, - Мне кажется, вы даже лично знакомы.

            - Да, Феликс знакомил меня со своим отцом, но, мне кажется, его звали как-то иначе.

            - Да, в школе его звали Филипп Ранк, под таким именем его знал и Шейн, но с того времени столько воды утекло.

            - Снова эта семейка! – возмутилась Ева, - Куда не ткни, отовсюду уши этих Шейнов торчат. Так значит, эта пиявка беременна и скоро поправится?

            - Да, поправится, какой бы смысл ты не вкладывала в это слово.

            - Оно и к лучшему, - вдруг обрадовалась Ева, - Девушке, носящей чужого ребенка, от моего парня в лучшем случае достанется уважение, как будущей матери.

            - А в худшем? – зачем-то поинтересовался Баз.

            - В худшем – ничего! Ничего ей от него не перепадет.

            - А если она убедит его, что это его ребенок?

            - Ты там в своем уме вообще? – возмутилась Ева.

            - Я – нет, - отозвался Баз, - если ты не забыла, я-то как раз в твоем! Но судя по тому как ты его ревновала к их совместному переходу, а вернулся он пьяным до невменяемости, такой шанс есть.

            - Ты хочешь сказать, что они могли? – Евин мозг отказывался воспринимать слова, она не могла поверить.

            - Я хочу сказать, что знаю не всё! Есть у алисангов такая присказка: что знают двое – не знает никто, но, если узнает третий – узнает весь мир. И знаешь почему?

            - Потому что ячейки памяти, они треугольные? – пыталась осознать сказанное Бази Ева.

            - Да, минимум треугольные. Если знают трое – то это уже жесткая ячейка памяти, ее не исправишь, она вписана в эту книгу мира.

            - Баз, прости, но ты гонишь. Он не мог, и он не стал бы, и он любит меня. В-общем, это бред.

            - Ты там меня или сама себя убеждаешь? – уточнил Баз, - Я не для того, чтобы тебя расстроить это сейчас говорю, или расстроить твою возможную свадьбу. Я предупреждаю тебя как друг – Виктория не остановиться ни перед чем, а ты так любезно раскрыла перед ней свои слабые места.

            - Ты хотел сказать раскрыла свои карты? – поправила его Ева.