Элемент движения

Парила вверху жар-птаха. Брюс и Элия спина к спине, забыв о субординации, закружили по полу, задрав головы. Мозаика впечатляла масштабами и мастерством исполнения. Окаймлявшая сушу накипь льдов тускло серебрилась. Мерцало синевой око Внутреннего моря, вились набухшими венами реки с почками озер, светилась оттенками янтаря земля материка и островов. Традиционные символы Стихий художник выполнил в лицах, так что казалось, Огонь, Вода, Земля и Воздух пристально вглядываются (примериваясь откусить?) в распластанную между ними комковатую лепешку земель, полную азартного копошения невнятных точек. Точки, надо думать, изображали население. Хотя, если не всматриваться, то мозаичный потолок издали казался засиженным мухами.

— Это начало эпохи. Я видела такое в книгах по искусству.

Когда она искусство успевает изучать? В перерывах между тренировками на мечах?

— Это Огневая пасть, или Очаг, Плод, Зерцало и Ветровей. По легенде они защищают мир людей от вековечного льда.

— А эти земные маги… — Брюс показал рукой. — …разрушают что-то?

— По-моему, создают сушу…

— Берегитесь, ваша светлость, то, что вы сейчас сказали, — ересь. Сушу создают боги, а крепит и хранит ее своей властью лишь Земледержец.

— Да ладно. Все знают, что земные совершали чудовищные пакости, но владели силой не хуже всех остальных стихийников. Незачем принижать врага. Это умаляет наши победы.

Странно, что мозаику не скололи… Хотя, может, старались, да не получилось?

Шея затекла, запрокинутая вверх голова закружилась, мозаичная земля вдруг послушно поплыла перед глазами, совершая собственный оборот мимо надувшего щеки Ветра, мимо смеющегося Огня, мимо Воды и Земли.

Замечтавшийся Брюс едва не опрокинулся, когда упиравшаяся лопатками в его спину Элиалия внезапно сорвалась с места.

— Ой, какое чудо…

Ну вот, наконец-то в голосе спутницы — чисто женский восторг возле торгового прилавка с очаровательными тряпками. Брюс обернулся и горестно вздохнул. Восторг барышни вызвали не какие-нибудь умилительные пейзажи на фресках, а покосившиеся доспехи в нише.

— Это же работа самого мастера Нюо! — Восхищению Элии не было предела. Она кое-как запихала драгоценный листок со схемой в рюкзак, чтобы освободить руки. И теперь зачарованно вела ладонью по пыльному нагруднику лат. — Я же про такое только читала… Как они могли сохраниться? Наверное, закляты от разрушения…

— Железо не поддается заклятиям, — напомнил Брюс. — Зато воздух вокруг него — запросто, так что держите руки при себе… — Он попытался без особого почтения оттянуть ее от доспехов.

Но руки девушки до запястий успели покрыться сероватым налетом.

— Что это? — Элия попыталась оттереть ладони друг о друга. Тревоги в ее интонациях было не больше, чем влаги в воздухе возле доспехов. Ни грамма, в общем.

— Еще пара секунд, и у вас вместо рук были бы иссохшие культяпки. Я же сказал ни к чему не прикасаться!

Она рассеянно кивнула, словно речь шла о чем-то малозначительном и ее не касающемся.

— Тебе не кажется, что в замке есть кто-то кроме нас?

Кажется. А если даже она это почувствовала, то, значит, явно не мерещится. Однако здесь становится оживленно.

Перед проемом, через который они проникли в библиотеку, Брюс резко затормозил, некоторое время вглядывался в плотное кипение теней сразу за каменным окоемом, а потом решил:

— Вернемся другим путем. Здесь теней больше, чем должно быть.

— А правда, что в замке остались тени струсивших в бою? Говорят, призраки тех, кто владел замком, набирают себе из них новые армии.

— Сдались им армии из трусов и дезертиров.

— Умелый полководец использует любой материал, который предоставили ему обстоятельства, и одерживает победы!

Брюс оглядел новое помещение, прикидывая надежность пола в неровной чешуе щелястого паркета. В воздухе струились зыбкие песчаные смерчики от поднятой пыли. Угрозы нет, но…

— Здесь надо идти аккуратно. Чувствуете?

Элия кивнула. Совсем как нормальный человек, которого предупредили, что идти надо осторожно. И несколько шагов она честно старалась помнить об этом. Но потом слева обнаружилась еще одна ниша с доспехами…

Любой человек, под которым прогибается поверхность, в принципе не может забыть об опасности. А она забыла.

— Это, кажется… — Все, что Брюс успел услышать.

— Тр-р-ресь!.. — с готовностью отреагировали перекрытия на полу, проваливаясь вниз.

— Шух-х-х… — посыпались следом в черную дыру мусор, плашки паркета и каменная крошка.

Брюс, бросившись к краю пролома, все ждал крика ужаса или боли. Внизу царили темнота и невнятное шуршание. Встревоженная жар-птаха ни в какую не желала опускаться в парящую пыльной дымкой дыру.

— Элия?

Она погибла? Провалившийся человек молчит, только если потерял сознание или умер.

— Элиалия!

Ох, пока выговоришь, язык узлом завяжется…

— Не ори, — послышался наконец снизу сдавленный, но совершенно спокойный голос. — Помоги мне выбраться.

Брюс сцапал вьющуюся над головой жар-птаху, подержал в ладонях, успокаивая, потом осторожно опустил руку. Слегка помятая птичка затрепетала крылышками, но все же начала снижаться.