Электронный бой

— Верно, это они, — сказал Лавров. А до Хонга вдруг дошло, что этот мужик вполне может просто забрать ноутбук и не заплатить — комп ведь краденый, не возразишь особо. Мэй вполне может сделать вид, что она не при делах. Она ведь привела этого мужика. А Чоко уже заплатил тому уроду, а Бронко не тот тип, с которого можно вытребовать деньги обратно — он скорее позволит себя убить. Неужели дружба — настолько невыгодное дело?

Лавров и Мэй переглянулись. Мысли Хонга разве что на лбу у него не читались.

— Хонг, — вкрадчиво проговорила Мэй, — я очень благодарна тебе, что ты сохранил эту вещь для меня, а не продал кому-нибудь и не выкинул. Я так понимаю, ты заплатил тому, кто это принес. Сколько?

Торговец назвал сумму втрое большую, чем досталась Сувару. Если этот тип, думал он, не поленился найти меня, значит, деньги у него есть. И ему нужен не просто ноутбук, а именно этот ноутбук. Так что я возьму с них очень даже по-божески.

— Хонг, будь скромнее, — усмехнулась Мэй Муоно, — давай остановимся на миллионе рупий, а?

Тот хохотнул, но отказать себе в желании поторговаться не смог. Оставшийся вне игры Лавров подошел к окну, потягивая прохладную минералку.

Улица перед фасадом дома Хонга была хорошо освещена. И вдруг Батяня понял, что слышит быстро приближающийся звук нескольких моторов. Он не успел даже досчитать до двадцати, как на освещенный пятачок выкатились подозрительно знакомые джипы, полные не менее знакомых личностей. Ахмад-хан собственной персоной в сопровождении свиты — с начальником лагеря прикатило не меньше десятка его «курсантов».

— Знаешь, Мэй, — проговорил майор, нащупывая под курткой пистолет, — похоже, не только у тебя есть связи в этом городе… Нашлось кому адресок подсказать.

Мэй Муоно и хозяин дома прервали свой торг и тоже подошли к окну. Хонг, чтобы лучше видеть, отодвинул штору. Пожалуй, это было лишним — движение в окне заметили с улицы.

Узрев в окне явно европейскую физиономию, Ахмад-хан не выдерживает и вскидывает пистолет. Остальные боевики следуют его примеру, совершенно наплевав на то, что они не в Чечне или Афганистане.

Лавров сразу понимает, что сейчас произойдет. И отпрыгивает вправо от окна и тащит за собой Мэй. Хонг делает то же самое, только влево.

И вот они уже на полу, сыплется разбитое стекло, свистят пули, уродуя обстановку офиса. Помещение погружается в темноту — люстра на пять лампочек в считаные секунды рассыпается стеклянным дождем.

На их счастье, по обе стороны от окна в «офисе» стоит по сейфу. Это простые железные ящики с обычными замками, но сейчас их ценность заключается не в сложности запоров, а в толщине стальных листов — исламисты вооружены не только пистолетами. И автоматные пули без особого труда пробивают тонкие стены. В руках у Хонга непонятно откуда возникает китайский «калашников», правда, без штыка под стволом, зато с полным магазином.

— Думаю, ты знаешь, как этим пользоваться, — ухмыляется торговец и толкает автомат к Лаврову. Следом скользит еще один полный рожок.

— Патроны только береги, — предупреждает Хонг. — Тут у меня больше нет.

В руках у торговца появляется еще один автомат, почти полная копия первого. Стрельба вдруг стихает. Хонг и майор переглядываются — похоже, исламистам требуется пауза на перезарядку — и одновременно выскакивают из-за сейфов, вскидывая автоматы.

Исламисты явно не ожидали такой наглости. Скорее, они предполагали, что оставшиеся в живых покажутся в окне с поднятыми руками. Батяня и малаец особо не целятся, готовые в любой момент уйти с линии огня, но двое боевиков почти одновременно валятся в пыль словно мешки с мукой. Еще трое роняют автоматы и, зажимая раны, пытаются отползти за стоящую рядом машину, на которой появляется цепочка живописно разбросанных дырок.

Обороняющиеся успевают расстрелять по магазину и укрыться за сейфами, прежде чем незваные гости снова обрушивают на ни в чем не повинный дом свинцовый дождь.

Снова тишина. Исламисты уже наготове, но что-то никто не спешит высунуться в окно.

Гранаты у исламистов имеются. Но пустить их в ход они не могут — ведь умник нужен им живым, а его ноутбук целым. Труп и обломки англичанам не продашь — это понимают все.