Электричка в Буслаевку

— Это у тебя нет, а у меня есть, — хозяин избы подошёл к шкафу и начал в нём рыться, приговаривая по ходу. — Лейка — не просто дама, она колдунья. Ежели что не так, мигом в лягушку оборотит, даже пискнуть не успеешь. Терпеть не может разболтанных мужиков. И грязи не любит, рванины всякой… то, сё… Вот, держи.

Он бросил на пол «берцы», те самые, что я «присмотрел» для себя прошлым вечером, а затем протянул мне рубаху-косоворотку и кожаную, болотного цвета куртку.

— Надеюсь, ты Лейке понравишься.

— Ладно. Уважим старушку, — пошутил я, напяливая на ноги крепкие башмаки.

— Правильно. Она уважение любит… старушка наша, — хитро прищурившись, ответил Сан Саныч…

Я не спеша переоделся. Из «своего» на мне остались только джинсы. Ну и трусы, понятное дело… Поднял-опустил руки. Вроде нигде не жмёт и движений не стесняет. Переложил из ветровки в куртку имеющуюся наличность. Вынул из внутреннего кармана паспорт гражданина России. Открыл.

«Вот так фокус!»

Брови мои поползли вверх. Хотя мог бы уже и привыкнуть… к чудесам в решете.

Со страниц документа, включая обложку, исчезли почти все надписи и «рисунки». В том числе герб, название страны, серия, номер, сведения о прописке, кто и когда выдал… Остались лишь фотография и имя-отчество. Василий, сын Иванов. Даже фамилию кто-то «украл». Вот ведь засада…

Спрятал в куртку «обновлённое» удостоверение личности и посмотрел на Сан Саныча. Надо бы отблагодарить старика. Деньги-то у меня есть.

Сунул пальцы в карман и вытащил первое, что попалось под руку — монету с драконом из прадедова наследства.

— Офонарел?! — отшатнулся «профессор», увидев, что ему предлагают.

«Опять двадцать пять».

Фиг знает, отчего такая реакция. Ведь и Тамара с Мариной тоже вели себя странно, когда я давал им ЭТУ монету.

Пожав плечами, убрал «медальон» и вынул «обычный» полтинник.

— А это возьмёте? Я же чисто спасибо сказать. Ну, за обновку и всё такое.

Сан Саныч с явным облегчением выдохнул.

— Это возьму, — он вытер со лба пот, принял из моих рук монетку достоинством 50 чеш. и спрятал её в ящик буфета. — Ну вот. Будет теперь чем налог заплатить.

Потом повернулся ко мне и погрозил пальцем:

— Ты больше так не шути…

— Хорошо. Не буду, — кивнул я, так и не поняв, в чём заключалась «шутка».

Когда мы вышли на улицу, бывший преподаватель магии указал на лес и уводящую в него тропку:

— Пройдёшь по ней две версты. Дальше будет дорога. По ней редко кто ходит, давно забросили. Увидишь справа горушку, это Михеева круча, там рядом родник, после него ещё полверсты. Потом развилка. Тебе надо налево. Тропинка там не очень приметная, но, думаю, не заблудишься. Ты, главное, никуда не сворачивай и тогда всё будет нормально. Упрёшься прямо в Лейкино подворье. Других там всё равно нет.

— Я понял.

— Ну а раз понял, тогда бывай, — Гиляй протянул мне руку. — Может, ещё и свидимся.

— До свиданья…

Пройдя по тропе шагов двести, я оглянулся. Избы уже не было видно. Поляна и дом скрылись среди разлапистых елей. Достав из кармана джинсов записку-послание, я аккуратно развернул бумажный листок. А когда прочитал, что там написано, то лишь удивленно покачал головой. Текст до боли напоминал тот, что диктовал Фоксу Шарапов в известном всем кинофильме:

«Чувствую, надвигается шторм, как бы не потонуть. Приятель мой по болезни уволился. Шлю тебе с ним, Лейка, живой привет. Будь с парнем ласкова. Выслушай, посмотри его часики и постарайся помочь. Вечно твой друг Гиляй».

Глава 6

Лес уже не казался таким мрачным, как накануне. Ели перемежались соснами, на иголках поблёскивали затерявшиеся в них капли. Видимо, час или два назад прошёл дождь, но мы с Сан Санычем его попросту не заметили — увлеклись беседой и в окно не смотрели. Луж на тропе почти не было — вода впиталась в землю, и только мокрые пятна между корней напоминали о капризах природы. А ещё запах, который повсюду. Не затхлый и не тоскливо-сырой, как во всякой чащобе, а совсем даже наоборот — свежий и радостный, благоухающий ароматами трав, древесной смолой и стекающим с крон вечерним туманом. Полное ощущение, что кусты и деревья вымыли терпким хвойным шампунем, отчистили их кору от налипшей пыли, но влагу решили не вытирать — пусть ветер работает, ему это только в радость.

Лес жил своей повседневной жизнью. В вышине щебетали птицы, в кустарнике кто-то шуршал, поскрипывали стволы и нависающие над тропинкой еловые лапы, шелестела трава, жужжали жуки, гудел колыхающийся на ветру комариный рой.

Меня комары почему-то не трогали. Их словно сдувало с дороги, едва я подходил к очередному жужжащему облаку. Отчего это происходило, сказать сложно. Возможно, летающие кровососы кем-то уже насытились, и я им был просто неинтересен. А, может, их моя куртка отпугивала. Кожа слегка попахивала кислинкой и ещё чем-то неуловимым, приятным для человека, но весьма неприятным для насекомых. Фиг знает, то ли это Сан Саныч обработал одежду антимоскитным средством, то ли опять — магия. Какой-нибудь хитровыделанный артефакт, спрятанный за подкладкой.

Магия, магия… Куда без неё в этом мире?