Электричка в Буслаевку. Книга 2

— Они из Малино, — продолжила Лейка, — и они были первыми, кого спасла моя мама, когда началась эпидемия. Оба потеряли родителей, плюс к этому потеряли ещё и жильё. Лионская чума отступила, но через месяц в Малино и пригороды вошли нукеры. С ними были ханские маги. Они сожгли все дома, где во время чумы хоть кто-нибудь умер. Когда в городе восстановили железнодорожное сообщение, Фрол и Кузьма сели на первый же поезд и поехали, куда хватит денег. Их высадили в Буслаевке, денег хватило только дотуда.

— Сколько им было тогда? — поинтересовался я, когда волшебница решила перевести дух.

— Тринадцать. Совсем ещё пацаны. Денег нет, родителей нет, чужой город, как жить, неизвестно. Их приютил Анисим. Отца он им, конечно, не заменил, но, в целом, относился нормально. У них появилась крыша над головой, одежда, еда. На карманные деньги они зарабатывали, исполняя разные поручения типа «подай-принеси». Гостиничное хозяйство большое, забот много, работы для всех хватает. Так три с половиной года и жили. Не шиковали, но и не нищенствовали, как многие малинские.

— А дальше?

— А дальше им стукнуло по семнадцать, и словно вожжу под хвост запустили. Решили нукерами стать. Как их ни отговаривали, что бы ни объясняли, всё без толку. Рванули в столицу и записались во вспомогательный корпус. Что к чему, поняли только через полгода, но, чтобы сбежать, ждать пришлось ещё столько же. Короче, вернулись в Буслаевку, год проработали на маслозаводе, а потом их взяли в строительную артель. С тех пор так всё и пошло. Восемь месяцев мотаются по всему югу, строят чего-то, четыре месяца проматывают, что заработали. О будущем же стали задумываться только в прошлом году.

— Что, повод какой-нибудь появился?

Девушка усмехнулась.

— Не появился, а появилась…

Я остановил Лейку взмахом руки.

— Постой, погоди. Дай сам угадаю… У них был друг Филимон. Так?

Лариса окинула меня оценивающим взглядом. Потом кивнула. Кажется, ей самой стало любопытно, до чего я в итоге додумаюсь.

— А у этого Филимона, насколько я помню, была сестра.

— Верно. Сестра. Младшая. Ксенией зовут.

— Во-от, — я с довольным видом потёр руки. — Видимо, как раз из-за этой Ксении они и стали… ну, это самое… меняться, в смысле.

Волшебница покачала головой.

— Ты и прав, и не прав одновременно. Прав в том, что и впрямь всё началось из-за Ксении. А не прав, что не в том смысле, о котором ты думаешь.

— Что значит не в том смысле?

Я действительно удивился. В наличии: молодая девушка и два парня. Какие тут ещё могут быть смыслы кроме «влюбились и стали соперничать»?

— Не в том означает не в том, — отрезала Лейка. — Не было там никаких страстей. С Филимоном Фрол и Кузьма работали в одной артели. То, что у него есть сестра, они, безусловно, знали. Знали и то, что их друг трясётся над ней, как над серебряным слитком, никого и близко не подпускает. Ну, они соответственно и не лезли, других девок хватало.

— Кто-то другой полез, что ли? — сообразил я.

— Ага. И не кто-нибудь, а тот самый Джавдет, ханский сотник.

— Опаньки! Так вот, значит, что получается…

— Получалось, — поправила Лейка. — Филимон с Ксенией жили одни, у них родители тоже умерли, только не от чумы. А Джавдет, он просто припёрся к ним в дом с десятком нукеров, швырнул Филимону кошель с деньгами и говорит: «Сестру твою забираю с собой. Она будет жить в ханском дворце».

— Денег-то сколько дал? — «невинно» поинтересовался я.

Девушка «одарила» меня уничижительным взглядом, но всё же ответила… правда, не очень охотно:

— Двести когтей.

Я мысленно перевел в рубли: «Четыреста тысяч».

— Негусто.

— Филимон за год зарабатывал меньше ста. Но это не важно, — Лариса отбросила упавшую на лоб прядь волос. — Важно, что брат Ксении не собирался её никому продавать…

— А она? — я снова решил поиграть в «адвоката дьявола».

— Что она? — не поняла Лейка.

— Ну, сама-то она против была или нет?

— Ты что, с ума сошёл?! — девушка округлила глаза.

— Чего это сошёл? — «обиделся» я. — Сама же рассказывала, некоторые специально в гаремы рвутся. И потом, для провинциальной девицы, да ещё сироты, ханский дворец — это же неимоверно круто. Может, для Ксении это был верх мечтаний? А тут братец-тиран. Бац! И нету мечты. Растаяла, как дым в небесах.

Секунд пять Лариса смотрела на меня, поджав губы.

— Ты, наверное, шутишь?

Я улыбнулся.

— Больше так не шути. Тебе это не идёт.

— Хорошо. Не буду.

Сказал и тут же подумал: «Всё-таки правильно иногда говорят: в каждой шутке есть доля шутки. А ещё хорошо, что закрылся. Мысли ведь тоже бывают… шутливыми…»