Электорат хакера

Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул «Корабль Иштар» Ершевский, как истинный капитан. К тому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.

К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать, как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту.

У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи.

Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.

Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня, и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь — в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором ослепительно сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку после придирчивого осмотра улыбка немного сползла с ее лица.

Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет причину, лицо принимает выражение разнузданной веселости, когда же причины отсутствуют — это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.

Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:

— Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?

— Ну так, в общих чертах, — кокетливо сказала проститутка.

— Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.

— Прямо как в милиции, — вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. — Чем занимаетесь?

В каких отношениях состоите с потерпевшим?

Я смутился и задал еще более глупые вопросы:

— Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?

— Насколько? Насколько? Насколько заплатит — настолько и близки… А платил он нех…во.

Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, — туг ее тон стал деловым, а улыбка более напряженной. — Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? — она покосилась на Рыжую.

— Да, конечно, можешь не беспокоиться, все будет оплачено по вашим ставкам, — тут же ответил я.

— У нас не ставки, у нас расценки, — поправила меня Ольга.

— Это не важно, — заметил я. — Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?

— Ну, может, месяц, полтора… — растягивая слова, ответила Ольга.

— И где вы познакомились?

— В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была… Эх, и почумились они там!

— То есть он был твоим клиентом?

— Ну, вроде того, — прогундосила она.

— Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время…

— Да, он запал на меня, — произнесла она с оттенком гордости. — Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил…

— Ясно. В баню больше не брал, — усмехнулся я.

— Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы…

— В офисе, что ли? — спросил я.

Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала:

— В бане-то договориться проще! Распарятся, выпьют, девочек пригласят — так лучше проблемы решаются…

— За несколько дней до трагедии он проявлял какое-нибудь беспокойство? Говорил тебе, что ему угрожают?

— Он со мной о делах вообще бесед не вел, — ее тон приобрел оттенок доверительности. — Считал, что не моего ума это дело. И я с ним, в общем, согласна — мое дело маленькое. Мужику настроение поднять, чтобы в постельке не заскучал…

— А кухня, стирка, глажка? — спросил я почти машинально.

— Это уж кто для чего приспособлен. Кто-то работает руками, кто-то головой, кто-то…

— Да-да, — сказал я. — Кто во что горазд… А кто там был, на этой большой вечеринке в бане?

— Как кто? Я была, Ритка, Томка, Оксана… Да много нас было…

— Нет, я имею в виду, кто был не из вас, а из ваших клиентов…

— Откуда нам их всех знать? — подала голос Рыжая. — Они же нам не представляются… Было их человек пять и еще их «шестерки». Всякие там шоферы, телохранители…

— Кстати, — пришла мне в голову мысль. — А какая Оксана была там? Случаем не Булдакова?

— Она самая, — ответила Рыжая. — Через два дня после этого вечера она пропала.

— Ас кем она была в этот вечер? — спросил я.

— Это Ольга лучше знает — они вместе с Ксюхой обслуживали Филимонова с каким-то мужиком.