Элеанор Ригби

И тут в двери вломилось двадцать громил в спецназовском обмундировании, вооруженных кевларовыми щитами, в сопровождении четырех немецких овчарок по флангам. Громилы ринулись прямо ко мне, и один из них ребром ладони рубанул меня по сонной артерии. Я упала на пол, мне тут же скрутили руки за спиной, надев на запястья пластиковые наручники. Меня связали по рукам и ногам, а затем вытащили в опустевший вестибюль. Понятия не имею, о чем они разговаривали, но на них была немецкая военная форма, и они не походили на террористов. В глаза бросалась слаженность действий и великолепная выучка.

Все события, начиная с того момента, как я откусила первый кусочек бутерброда, и заканчивая полной эвакуацией аэропорта и моим пленением, произошли минут за пять. Если не считать крайне неприятного удара по сонной артерии и первой минуты, когда я была связана, как кабан, немцы (полицейские или военные, я так и не разобрала) вели себя как настоящие джентльмены. Пока меня выносили из второго терминала, никто не проронил ни звука; повсюду валялись брошенные тележки с кладью, детские сумки-люльки, модные авоськи из фирменных магазинов, еда, блокноты. Среди прочего я запомнила синюю коляску, на каких ездят состоятельные пожилые граждане. В толчее машинку оттеснили в нишу у пункта обмена валют, где она надрывалась, пронзительно сигналя. Кто-то из группы захвата подскочил к ней и саданул по приборной доске; с этого мгновения в терминале установилась полная тишина.

Мы бодро вышли на проезжую часть зоны прибытия иностранных самолетов, где не было машин. Воздух над зданиями дрожал от жары, точно мираж в пустыне. Сюда не доносился шум дороги, самолетов в небе не видно и не слышно, не было даже легкого ветерка. В такой атмосфере легко вспоминаешь бескрайние хлебные поля Манитобы.

Меня подвели к броневику: по обе стороны уселось по солдату, плюс трое напротив. Никто из них не проронил ни слова. Мы тронулись, через несколько минут кто-то постучал по кузову, и шофер остановил машину. К нам подсел еще один военный — тогда-то я и заметила указатель на Морфельден.

Несколько минут спустя мы заехали в гараж, откуда меня препроводили в одиночную камеру. Все дорогу я подсчитывала время: от бутерброда с ветчиной меня отделяли не больше получаса.

Если не считать дерганой мисс Гринуэй, история моего заключения на том и заканчивается. Я послужила причиной полной эвакуации одного из крупнейших в мире аэропортов в самый разгар сезона летних отпусков. Вот оно как!

За свою жизнь я успела вдоволь насмотреться полицейских сериалов и криминальных историй, поэтому была в состоянии прикинуть дальнейший расклад: меня ожидала залитая ярким светом камера для допросов.

Некто задавал вопросы, а пятеро других служащих наблюдали за нами с мест вдоль задней стены. Единственное, что отличало процедуру от виденного по телевидению, — большое плоское блюдо имбирного печенья на бумажной салфетке, стоявшее на небольшом столике.

Следователь, худощавый мужчина, больше походил на психолога, чем полицейского или военного. В ответ на мою просьбу представиться он сказал, что его зовут мистер Шредер. Я поинтересовалась:

— Вы работаете на правительство? Откуда мне знать, что вы не террористы, которые выдают себя за полицейских?

— У вас богатое воображение, мисс Данн.

— У меня его вообще нет. Я логик и практик. Существует только то, что можно увидеть и потрогать.

— Вы понимаете, за что вас задержали и привезли сюда, мисс Данн?

— Нет.

Мистер Шредер заскучал.

— Мисс Данн, чем вы занимаетесь у себя в Канаде?

— Я работаю в конторе под названием «Системы наземных коммуникаций». Дни напролет просиживаю в мягком удобном кресле и гоняю стайлом электроны.

Такой ответ несколько озадачил собеседника, но скоро он уловил юмор.

— А, шутить изволите?

— Жизнь — смешная штука.

— Вы собирались лететь в Вену, мисс Данн. Могу поинтересоваться, почему ваш выбор пал именно на этот город?

Я задумалась. Ответить по существу — значит рассказать ему историю своей жизни, а заодно и раскрыть правду об отце Джереми. Я почувствовала себя на месте голливудской актрисы, которая отказывается раскрыть происхождение своих детей.

— Вена — прекрасный город, мне захотелось в нем побывать. У нас в Канаде нет ничего похожего.

— Значит, Вену вы выбрали случайно?

— Да… Нет. Много лет назад мне удалили зубы мудрости, и я, пока отходила от наркоза, посмотрела фильм «Звуки музыки»10. Он меня сильно вдохновил.

— Не надо сарказма, мисс Данн.

— Что вы, у меня и в мыслях не было. Позвоните дантисту и сами убедитесь.

— Мисс Данн, чтобы вы знали, правительство Канады пошло нам навстречу и дало разрешение на допрос всех членов вашей семьи, их друзей и знакомых. Мы основательно побеседуем с вашими сослуживцами, соседями, обыщем вашу квартиру, включая все документы и компьютерные файлы. В итоге мы узнаем о вас абсолютно все.

— А обо мне нечего узнавать. У меня скучная жизнь.

— Нам известно, что это неправда, мисс Данн.