Элантида (СИ)

Вот уж совсем бред. Не маленькая девочка все-таки...

'Перворожденные - опасные противники. Они могут принять условия твоей игры и действовать так же, как ты, только более искусно. Они легко обыграют тебя на твоем же поле, по твоим же правилам. Они видят тебя насквозь - все твои мысли, твои чувства... Потому что они инакие...'

Послушать Инквизитора - так эльфы вообще мировое зло. Впрочем, нечто подобное он и говорил какому-то наивному адепту. Но там понятно - парнишка был фанатик фанатиком, а ее-то какой смысл запугивать Перворожденными? Чтобы до конца осознала торжественность своей миссии? Хотя, что там осознавать, она же не за идею трудится...

Она трудится исключительно за деньги... А еще за положение в обществе и... собственную жизнь. Интересно, а если вообще не возвращаться в Эвенкар, если остаться в Чертогах навсегда, принести клятву верности их Владыке, то Королевский Суд или Святой Орден сможет ее затребовать для приведения приговора в исполнение?

- Наэлла!

- Прости, я задумалась, - девушка непроизвольно провела рукой по лбу. - Так куда ты собрался?

Эльф опустил ресницы.

- Это не объяснить. Я покажу дорогу, - повторил он.

- Хорошо, - нахмурилась девушка. - Но обещай... нет, поклянись мне, что не умрешь.

Перворожденный развел руками.

- Такой клятвы тебе не сможет дать ни одно живое существо...

- Тогда - что вернешься оттуда вместе со мной.

Он спокойно и внимательно посмотрел ей в глаза.

- Нет, - после продолжительного молчания произнес он. - Я не буду давать тебе никаких клятв. Просто отведи меня.

Наэлла отказалась. Категорически. Он не стал настаивать.

Солнце еще не успело поменять своего положения на небосводе, как в тайный домик Владыки в сопровождении бледного как смерть молодого ученого Лантанэля, разгоряченной от волнения Хранительницы Садов Латифы, а также готовых к любым решительным действиях лучших эльфийских стражей, вихрем влетел министр Талиэн.

Только благородное воспитание, полученное Перворожденным с детства, а также высокое положение в обществе, которое он занимал вот уже несколько десятков лет, помогло ему не только не разразиться отборными оркскими ругательствами, которые, всплыв из каких-то глубоких слоев памяти, почему-то сейчас так и просились на язык, но и также сохранить лицо, как и полагается, настоящему высокородному эльфу, который имеет полное право гордиться своим происхождением.

Поэтому он только сдержанно кивнул, приложив все силы, чтобы вздох, вырвавшийся из груди, не был слишком глубоким и не выдал его истинных чувств, а лицевые мускулы изобразили серьезное, но как можно более спокойное, и умиротворенное выражение. Это ему удалось, хотя внутри он готов был рвать и метать от бешенства и досады. Сторожка была пуста.