Экзотики

— Вотъ что, Владиміръ Иванычъ… По совѣсти я ужъ, такъ и быть, вамъ скажу, — разсмѣялся Загурскій. — Я, видите ли, бывалый, многое видалъ и испыталъ, живя всю жизнь за границей… Ну и я вамъ скажу… Френчу надо драться… Понимаете? Надо. Необходимость. Онъ выбралъ меня, чтобы привязаться зря и сдѣлать дерзость, зная, что я этого такъ не оставлю. Ну, его цѣль и достигнута.

— Да зачѣмъ же надо-то?..

— Ну, Владиміръ Ивановичъ, это, я думаю, только онъ одинъ знаетъ. Даже его подушка не знаетъ… потому что только подушки молодыхъ дѣвушекъ знаютъ, о комъ или о чемъ онѣ по ночамъ вздыхаютъ.

Дубовскій задумался, засопѣлъ и, наконецъ, выговорилъ:

— Знаете что, графъ? Я къ нему самому поѣду — все это разъяснять.

Загурскій не отвѣтилъ. Дубовскій всталъ и простился.

Несмотря на позднее время, Дубовскій рѣшилъ отправиться къ Френчу, котораго собственно зналъ мало, часто видѣлъ увивающагося вокругъ Любочки, но не обратилъ на него особеннаго вниманія. Въ данномъ случаѣ на Дубовскаго напала какая-то слѣпота. Ему никогда ни на одно мгновеніе не пришло на умъ, что племянница можетъ увлечься какимъ-нибудь иностранцемъ, какими въ Парижѣ хоть прудъ пруди.

Выйди отъ Загурскаго и рѣшивъ тотчасъ же на всякій случай попытать счастья — ѣхать въ Френчу, Дубовскій вдругъ остановился въ недоумѣніи и удивленіи.

«Адресъ? Гдѣ онъ живетъ»?

Конечно, это было ему неизвѣстно.

Подумавъ, онъ вдругъ вспомнилъ и обрадовался. Герцлихъ однажды дѣлалъ маленькій мужской вечеръ, на немъ присутствовалъ и Френчъ. На другой день Герцлихъ жаловался, что ужасно усталъ, отдавая визиты и развозя карточки вчерашнимъ гостямъ. Очевидно, что баронъ можетъ сообщить ему адресъ англичанина.

XI

«Что сказала бы мама»? — преслѣдовало Эми. А между тѣмъ у нея подъ рукой былъ въ Парижѣ старый другъ, глубоко чтившій память ея матери, какъ человѣкъ многимъ ей обязанный. Эми знала, что и ее онъ искренно любитъ. Это былъ Рудокоповъ.

Молодая дѣвушка рѣшилась написать доктору, что тотчасъ же проситъ его пріѣхать ради важнаго дѣла.

Обыденнымъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и оригинальнымъ общественнымъ явленіемъ былъ докторъ Адріанъ Николаевичъ Рудокоповъ, бывшій московскій студентъ, гимназистъ провинціальнаго города и деревенскій малышъ Андреяшка въ дѣтскіе годы. Онъ явился на свѣтъ сыномъ мужика самаго трущобнаго мѣста тверской губерніи, которое, будучи за сто верстъ отъ Николаевской дороги, было глушью пуще, чѣмъ какой-нибудь уголокъ пермской или вятской губерніи.

И вотъ изъ этой-то глуши не бѣжалъ, а ушелъ съ согласія отца двѣнадцатилѣтній Андреяша, чтобы учиться. Если отецъ — неглупый мужикъ и со средствами — согласился, то исключительно потому, что сынъ — молодецъ на всѣ руки во всемъ, что ни къ чему не было пригодно, былъ совсѣмъ ледащимъ и въ косьбѣ, и въ пахотѣ, и во всякомъ важномъ мужицкомъ дѣлѣ. Не мало, однако, помогъ сосѣдній небогатый помѣщикъ, который, подмѣтивъ въ мальчуганѣ недюжинный умъ, страстную любовь въ чтенію всякихъ печатныхъ клочковъ, которые попадались ему подъ руку, убѣдилъ мужика «испробовать» сына. Онъ предложилъ свою посильную помощь послать мальчика учиться всего на одинъ годъ. Этотъ годъ доказалъ, что Андреяшѣ слѣдовало идти дальше.

Прохожденіе курса въ гимназіи и университетѣ не было простымъ существованіемъ, а отчаянной битвой.

Если въ чьей-либо жизни приложить пресловутое выраженіе «борьба за существованіе», то, конечно, въ жизни той категоріи людей и той среды, изъ которой выбился Рудокоповъ. Это была отчаянная борьба и битва не за кусовъ хлѣба, а «за книгу». Кусокъ хлѣба на Руси у всякаго на подачу руки. А «книга» для иного — еще за китайской стѣной!

Какъ прошла его жизнь, есть явленіе почти исключительно русское, отчасти новое, невѣдомое на западѣ. Это нѣчто въ родѣ чернорабочаго съ юношескихъ лѣтъ и молодости до зрѣлости. Никакая фабричная работа въ шестнадцать часовъ за сутки не можетъ сравниться съ этой своего рода страдой.

Путь, который прошелъ Рудокоповъ, Данте не зналъ, иначе включилъ бы его въ свою «Божественную Комедію». На этомъ пути, гдѣ идетъ масса, толкая другъ друга, давя, падая, усѣивая трупами дорогу, по крайней мѣрѣ, восемьдесятъ процентовъ не достигаютъ цѣли, десять процентовъ проклинаютъ достигнутую цѣль, десять процентовъ достигаютъ и пожинаютъ дорогіе плоды, про которые можно сказать, что они достались «себѣ дороже» и что врядъ ли этотъ свѣтъ, если не свѣчка, стдитъ игры, истомившей и истерзавшей душу и тѣло.

Съ четвертаго класса гимназіи Адріанъ Рудокоповъ уже самъ себя содержалъ. Отецъ отказался высылать уплату на содержаніе сына, такъ какъ помѣщикъ, помогавшій, умеръ. Приходилось, кончивъ третій классъ, возвращаться къ сохѣ или къ косѣ, или идти въ приказчики въ лавочку, именуясь грамотнымъ парнемъ.