Экзотики

— Chère amie, я давно это знала! Бытъ можетъ, даже прежде васъ догадалась, когда еще вы сами не догадывались. Мы — дѣвушки юга — менѣе наивны, нежели вы — дѣвушки сѣвера. Вы агнцы неповинные предъ нами. Я увѣрена, что дѣвушка сѣвера можетъ быть отчаянно влюблена давно и не знать этого; мы же — дѣвушки юга — думаемъ, что влюблены, прежде, чѣмъ это еще случилось. Ну, что же, успокойтесь! Заключимъ союзъ. Отвѣчайте мнѣ за повиновеніе Френча, а я вамъ ручаюсь за повиновеніе Загурскаго. Я призову себѣ на помощь его повелительницу! Впрочемъ, это такой исключительный персонажъ, что можно будетъ найти за разъ трехъ повелительницъ, изъ коихъ одна — знаменитая актриса одного изъ бульварныхъ театровъ. Я даже по правдѣ не знаю, къ которой изъ трехъ прежде всего обратиться. Я думаю, къ той, которая была у меня на балѣ.

Въ это же время около буфета появился графъ Загурскій, быстро выпилъ стаканъ оршада и, двинувшись къ лѣстницѣ, нечаянно наткнулся на возвращавшагося въ домъ Мойера. Они перебросились нѣсколькими словами и разстались. Графъ двинулся-было снова, но вдругъ остановился. Нѣчто внезапно пришло ему на умъ.

«Не все ли равно»! — подумалъ онъ.

И вернувшись, онъ взялъ подъ-руку журналиста и вымолвилъ:

— M-r Moyer, я къ вамъ съ большой просьбой!

— Что прикажете? — отозвался тотъ съ особенной вѣжливостью и почти съ почтительнымъ поклономъ.

— Между порядочными людьми подобныя, дѣла рѣшаются, кажется, всегда очень быстро. Позвольте мнѣ быть краткимъ, безъ предисловія, sans avant-propos et sans préambules. Сдѣлайте мнѣ честь быть моимъ секундантомъ?

— Весь къ вашимъ услугамъ! Когда и у кого прикажете быть?

— Этого я еще не знаю и прошу васъ тотчасъ же спросить это у г. Ліонеля Френча.

— Ба!.. — выговорилъ Мойеръ, широко раскрывая ротъ.

— А что? Отчего вы такъ удивились?

Мойеръ отлично зналъ, что заставило его произнести это восклицаніе и разинуть ротъ, но сказать это графу было невозможной безтактностью дурно-воспитаннаго человѣка. Да, наконецъ, и слишкомъ долго было бы разсказывать то, что, какъ молнія или двѣ молніи, пронеслось въ головѣ Мойера.

Первое, что мелькнуло въ его головѣ, было, что графъ Загурскій — великолѣпный стрѣлокъ изъ пистолета и великолѣпный боецъ на шпагахъ. И Мойеру подумалось:

«Ну, не желалъ бы я быть на мѣстѣ твоего противника»!

А затѣмъ, когда Загурскій назвалъ своего противника, посылая Мойера узнать, кто будетъ его секундантомъ, то въ головѣ журналиста мелькнула другая молнія: «А Френчъ на пятнадцати шагахъ рѣжетъ пулей игральную карту, стоящую ребромъ. Про него ходитъ шутка, что онъ на двадцати пяти шагахъ попадаетъ въ женскій волосъ, приклеенный на бѣлой бумагѣ, но при томъ условіи, чтобы волосъ принадлежалъ брюнеткѣ и молодой дѣвушкѣ, а не блондинкѣ и не замужней».

«Что же это будетъ? — спросилъ себя Мойеръ.- Un massacre des… coupables» — съострилъ онъ.

Когда послѣдніе запоздавшіе гости двигались изъ гостиныхъ на парадную лѣстницу, Френчъ, оставивъ свою даму, на мгновеніе отлучился, чтобы заранѣе отыскать свою шляпу-клякъ и быть готовымъ проводить Дубовскаго съ племянницей до передней. Въ ту минуту, когда Френчъ переглядывалъ почти дюжину складныхъ шляпъ на окнѣ танцовальной залы, къ нему подошелъ толстякъ и отрекомендовался:

— Жакъ Мойеръ! Къ вашимъ услугамъ! Журналистъ, сотрудникъ газеты «Mappemonde», подписывающійся псевдонимомъ Domino bleu. Извините за этотъ длинный титулъ!

— Ліонель Френчъ, баронетъ! — произнесъ англичанинъ холодно, сообразивъ, зачѣмъ появился лично незнакомый ему господинъ, котораго однако онъ зналъ въ лицо и по фамиліи.

— Я посланъ графомъ Загурскимъ узнать у васъ…

— Имя моего секунданта? Извините. Но у меня его нѣтъ още.

— Какъ нѣтъ! — удивился Мойеръ. — Это однако…

— Дѣло произошло въ началѣ котильона, — отвѣтилъ Френчъ свысока, а когда онъ кончился, начался ужинъ, который окончился сейчасъ. Такимъ образомъ вы понимаете, что кромѣ моей дамы, mademoiselle Aimée Скритицыной, мнѣ некого было пригласить въ секунданты. Вообще это хорошая привычка не спѣшить сужденіемъ своимъ, — прибавилъ онъ небрежно.

— Pardon, ради Бога! Я не зналъ, что вы танцовали, простите! — разсыпался въ извиненіяхъ Мойеръ, кланяясь, улыбаясь и жестикулируя, какъ если бы его слово: «однако», было ужасной невѣжливостью. И онъ думалъ: «Il prend la mouche facilement, celui-là».

— Впрочемъ, погодите! — выговорилъ Френчъ, потирая себѣ лобъ и перечисляя мысленно своихъ знакомыхъ. Но, однако, почему-то ни одинъ не казался ему подходящимъ.

— Diable! — нетерпѣливо произнесъ онъ и почти топнулъ ногой. Помолчавъ еще нѣкоторое время, онъ быстро выговорилъ:

— А, отлично! Онъ, можетъ быть, даже еще и не уѣхалъ. Знаете ли вы Дю-Кло-Д'Ульгата?

— Знаю немного.