Экстрим

Эми тут же опять ушла, сказав, что до вечера, а Ник поднялся в спальню и увидел ее контракт; он лежал на стуле, куда она клала на ночь свою одежду. Он позвонил Джеку Мастерсу и спросил, не постоит ли тот вечером за стойкой, а затем спустился в столовую, чтобы подать постояльцам обед. Они были здесь в полном составе, за двумя столиками в противоположных концах помещения, причем Тереза Саймонс сидела спиной ко всем остальным. Ник ожидал, что Эйси Йенсен как-нибудь помянет его контракт, но та ничего не сказала.

«Второе, что я сделаю, – это продам гостиницу, – думал Ник, готовя еду, – но сперва я найму повара».

Эми не было и не было, и к тому времени, как Джек закрыл бар, Ник успел убедить себя, что она ушла с концами. Он долго не ложился, а когда лег, ему не дали уснуть неотступные мысли о близком богатстве. Он был в полном смятении, как никогда прежде, не исключая и первых, самых страшных часов после прошлогодней бойни. В конце концов Эми вернулась. Она тихо поднялась по лестнице, заглянула в спальню, увидела, что Ник лег, но не спит, и прошла в ванную. Ник слушал, как шумит за стенкой душ, и думал, не станет ли эта ночь для них последней.

Эми ничего не сказала, просто забралась в постель, обняла его, как всегда, и вскоре они занялись любовью. А потом, после всплеска неистовой страсти, Ник снова впал в тоску и озабоченность.

– Тебе всегда хотелось развязаться с гостиницей, – сказала Эми. – Так что же, теперь ты так и сделаешь?

– С какой такой стати? – покривил душой Ник.

– Теперь у тебя есть деньги, вернее, будут. И ничто тебя больше не держит. Как ни посмотри – это прекрасная возможность.

– Я еще не решил.

– Иначе говоря, ты так и сделаешь, но не хочешь пока в этом признаться. – Эми скинула с себя покрывало и села, Ник видел силуэт ее тела на фоне незанавешенного, подсвеченного с улицы окна. Он тоже сел и увидел вдобавок крутой изгиб спутниковой антенны – тайваньцы не убрали ее на ночь. – Ладно, лично я уже давно пытаюсь что-то спланировать. Ник, я хочу уехать. Я не хочу больше видеть Булвертон, никогда, по гроб жизни.

– Ну и прекрасно, я чувствую себя примерно так же.

– Я думала уйти от тебя, – сказала Эми. – Уйти, как только смогу. Мне же все время казалось, что я в ловушке. Ты и Джейс, гостиница, долго перебирать. Но теперь… теперь все изменилось. И это не деньги, это то, что они нам позволят. Исчезнет нервотрепка, вечная забота, как бы заработать на жизнь. Я знаю, что деньги это не все, но они избавят нас хотя бы от этого. Слушай, а давай уйдем вместе. Если ты не хочешь сейчас ничего обещать, так и ладно, не надо, но потом, когда разберемся с этими тайваньцами, двинем-ка мы отсюда.

– Я не ослышался? – удивился Ник. – Ты хочешь, чтобы мы уехали вместе?

– Да.

– Скажи «пожалуйста», – рассмеялся Ник.

– Пожалуйста, Ник. Но как же насчет тебя? Ведь ты же хочешь уехать в одиночку.

– Нет-нет, – замотал головой Ник. – Теперь-то уж точно не хочу.

Утром, после бессонной ночи планов, решений и фантазий вслух, они вместе спустились на кухню, чтобы приготовить постояльцам завтрак.

– В жизни не вернусь к гостиничному делу, – сказал Ник. – Из всех малоприятных, малоприбыльных и малопрестижных работ это самая…

– А ты понимаешь, – спросила Эми, вытряхивая из кофеварки гущу и доставая из холодильника низкокофеиновый, низконатриевый, высокоцинковый, доступнооцененный, произведенный без использования подневольного труда, оптимально помолотый кофе, приобретенный у независимого лондонского импортера за абсолютно грабительскую цену, – ты понимаешь, что это, возможно, последний раз в твоей жизни, когда ты этим занимаешься?

– Не так все это быстро, – остудил ее Ник.

– Повтори мне это через три часа, – сказала Эми. – В девять по Гринвичу.

– А что такое будет в девять по Гринвичу?

– То, на что я извела весь вчерашний день.

– И что же это такое?

– Не спеши, узнаешь.

Через полчаса, покончив с готовкой для клиентов, они сели пить свой кофе, другой, доставаемый из жестянки, растворимый, высококофеиновый, высоко, вероятно, натриевый, с ни одной собаке не известным содержанием цинка.

– Этим ушлым ребятам нельзя доверять ни на вот столько, – сказала Эми. – Ты должен найти себе адвоката.

– Я уже, – гордо похвастался Ник. – А вот тебе бы не мешало.

– Это второе дело, какое я сделала за вчера.

Глава 27

Приходя в салон «Экс-экс», Тереза каждый раз чувствовала себя неловко: персонал ее узнавал, а она к такому не привыкла. В Бюро ее учили быть незаметной, действовать, но держаться в тени. Отправляясь в скитания по виртуальным мирам, оставляя свое недвижное, лишенное сознания тело лежать в крохотной клетушке, она чувствовала себя абсолютно беззащитной. Вполне возможно, что именно это позволяло ей так легко вживаться в любые сценарии. Она была тайным соглядатаем этих фрагментов драмы, незримо присутствующим разумом, волей, которая могла превозмочь программирование и все же остаться никем не замеченной.