Экстрасенс

— Да, почти. На следующей свадьбе, которую я снимал, приключилась колоссальная драка. Итог — два трупа и десяток ранений. И не говори мне, что ты про это не читал.

Я вынужден был согласиться. Ненавижу криминальную хронику, но от таких новостей не спрячешься, они настигают тебя всюду.

— Словом, ты думаешь… — начал было я, но Серега меня прервал:

— Витя, я не думаю, я уу-уверен!.. Уверен с того самого вечера, когда снимал юбилей директора «Скорпиона». Этого бедолагу ты тоже должен знать.

Сергей хихикнул, а у меня по спине поползли мурашки. Директор автомобильной компании «Скорпион» поздно вечером после деловой встречи сел за руль своего «мерседеса» и на скорости 100 километров в час врезался в столб с рекламным щитом. Трезвый как стеклышко, здоровый, с хорошим зрением и реакцией сорокалетний мужик при идеальной обстановке на дороге врезается в преграду, как настоящий камикадзе! У остолопов из ГИБДД мозги плавились.

— О чем задумался? — спросил Серега.

Я пожал плечами и предпочел уклониться от прямого ответа:

— Сколько же у тебя трупов в итоге?

— Девять. Отравившаяся на самой первой свадьбе невеста так и не пришла в себя. Прибавь к ней два трупа в драке на следующей свадьбе, потом мужик из «Скорпиона», а потом уже мелочь — с каждого отснятого мной материала либо жмуры, либо поломки, либо черт знает что вообще. Ты не представляешь, что со мной было, когда я понял, что происходит.

— Отчего же, представляю. Напился до зеленых соплей.

Сергей только грустно усмехнулся и выдал фразу, которая словно бы повисла в воздухе:

— Вчера решил протестировать для верности на своей кошке. Снимал минуты две…

Я напрягся и уголком сознания отметил, что стерилизованная рыжая Маруська, единственная Сережкина подруга, не выбежала сегодня в прихожую просить у меня колбасы.

— Е-мое, Серега! — выдохнул я.

— Угу. Вечером она вдруг выпрыгнула с подоконника на улицу и ломанулась на дорогу. Ее переехал «порш-кайенн». Роскошная смерть.

Я посмотрел на водителя «хаммера». Тот все еще суетился возле своей внезапно скончавшейся машины.

«Интересно, — отстраненно подумал я, — он тоже отбросит копыта, или все обойдется поломкой джипа?»

— Об этой машине ничего сказать не могу, — проследив за моим взглядом, отозвался Сергей. — Может, это весь результат. Может, нет. В этом смысле камера непредсказуема. В зависимости от режима записи эффект может наступить через несколько минут, а может завтра или через неделю. Я сейчас настроил на самое высокое качество, поэтому так сработало. А еще никогда точно не угадаешь, кого она зацепит — центральный объект съемки или кого-нибудь с периферии кадра. Не знаю. Бы-блин, ни хрена не знаю, Витя!..

Мы умолкли. Я сполз по скамейке на спину, посмотрел на часы, потом в голубое небо. Уже десять. Странный какой-то день начинается, пестрый, как радуга, и тяжелый, как свадебное меню. У нас с Серегой одновременно образовались две почти неразрешимые проблемки. Мы оба не знали, как нам быть с неожиданно свалившимся «счастьем».

Забавно, но мои журналистские мозги иногда работали отдельно от меня. В какие-то короткие секунды меня могла посетить совершенно гениальная идея, которая столь же стремительно могла покинуть меня, не оставив и следа. Но не этим странным утром!

В голове у меня пронеслось как вспышка: «Я не знаю, что мне делать с Червяковым, а Серега не знает, что ему делать с его прибабахнутой камерой. Вот прикол-то!»

И клянусь мамой, я тут же об этом забыл! Потому что снова позвонила жена.

— Слушай, гад, — сообщила она мне уже заметно спокойнее, чем в первый раз, — я устала. Завтра я подаю документы на развод, и… и пошел ты в жопу со своими кризисами! Понял!

И бросила трубку… кобыла.

Десять часов спустя мы с Сережкой Косиловым, пьяные и безумные, ехали на моем «ланосе» по пустеющему вечернему городу. Я успел немного поспать на косиловском диванчике в маленькой комнате, заваленной видеокассетами, дисками, блоками питания, какими-то старыми журналами и прочей ерундой. Едва приклонив голову на давно не стиранную наволочку, я сразу почувствовал, насколько был измотан. Проснулся я где-то около трех часов, когда солнце, перекатившееся на западную сторону неба, начало царапать мои сомкнутые веки.

Отдохнув, мы с Серегой поели, выпили водочки, поговорили, снова выпили, снова поговорили, снова поели… Короче, безумный день Фигаро продолжался, я давно не чувствовал себя таким неприкаянным. Чтоб не соврать, последний раз мое тело так долго и счастливо существовало отдельно от души где-то все в той же середине девяностых, когда мы с институтскими друзьями, отыграв хороший концерт в ресторане, тут же бежали тратить заработанные деньги в ближайший кабак подешевле. Потом бродили по улицам, а с рассветом снова бежали в лавку за лекарством. Наверно, это было ужасно, но в моей теперешней жизни порой не хватало чего-то такого безбашенного, когда ты точно знаешь, что тебя никто не ждет и тебе не перед кем будет оправдываться. Многажды руганная и проклятая свобода девяностых, как мне тебя не хватает…