Экспоненциальный дрейф

После того, как Тереза ложилась спать, он выходил обратно на шумный и воняющий выхлопными газами балкон и подолгу смотрел в небо. Хотя абсолютно не смог бы объяснить, почему он это делает. Ему хотелось взглянуть на звезды, но их не было видно из-за уличных фонарей оранжевого цвета и светящихся щитов, рекламирующих пиво и страховые компании. Под его ногами медленно полз бесконечный поток темных машин с белыми и красными сигнальными фонарями. У Бернхарда возникало ощущение, что он находится в самом странном месте, которое можно себе представить.

«Кто я?» — думал он и разглядывал свои руки, держащиеся за перила балкона и казавшиеся совершенно чужими, будто их пересадили ему без его согласия. Почему он чувствует себя настолько чужим в этом теле, в этом городе, в этом мире?

Может быть, прав тот врач, и это всего лишь нарушение обмена веществ или водно-солевого обмена в головном мозге? Техническая неполадка, которая разрешится сама собой? А все то, что он чувствует, — сродни алкогольному опьянению?

Можно было пытаться убедить себя, но он не верил. Ведь если он за это время и замечал в себе какие-то изменения, они лишь все больше подтверждали подозрение, что за его чувством отчуждения скрыта страшная тайна.

* * *

В это время невропатологу Гану позвонил некий доктор Ребер из той самой больницы, в которой его пациент Бернхард Абель провел свыше четырех лет в коматозном состоянии и внезапно пришел в сознание, когда никто этого не ожидал. К тому же, что было совсем уж невероятно, — прямо перед камерами одной съемочной группы, которая снимала репортаж о безнадежных пациентах в вегетативном состоянии. Теперь из этого материала была сделана сенсационная передача, что и послужило причиной звонка доктора Ребера.

— Передача выйдет в эфир в следующую среду, — сообщил он. — По крайней мере, мне так сказали. Я не знаю, что вы думаете по этому поводу, но, мне кажется, будет неправильно, если господин Абель дома по телевизору увидит, как он приходил в сознание.

Доктор Ган кивнул, хотя его собеседник, конечно же, не увидел этого.

— Я с вами согласен, — произнес он и открыл свой ежедневник в компьютере. — Давайте я запишу. В следующую среду, да?

— Да. Седьмого ноября, в шесть тридцать вечера.

— В следующую среду господин Абель как раз должен прийти ко мне на прием. Я просто перенесу нашу встречу на вечер.

Глава седьмая

Арпа — было не его имя, но на работе его все так называли. Добиться этого было нелегко, и он приложил немало усилий. Но это было необходимо, чтобы усовершенствовать то равновесие, которого он уже достиг.

Арпа работал на складе, в экспедиционном отделе. Для достижения равновесия работа была подходящая. Загружая свою тележку, он точно знал, сколько весит каждая коробка и каким образом ее нужно поднять. Он затрачивал минимальные усилия, никогда не делал лишнего шага, и это изящество доставляло ему удовольствие. Равновесие. Если он его достигал, то работа походила на танец.

Его коллеги по работе не были заинтересованы в равновесии. Их интерес вызывали продолжение рода и смутная, в принципе невероятная возможность заработать столько денег, чтобы бросить свою работу. Их дни проходили скучно и вяло, они ни на что не обращали внимания, часто что-нибудь забывали, делали лишние движения и тратили свои силы впустую. А вечером жаловались на страшную усталость. Арпа знал, что они уставали из-за того, что боролись со своей работой, но никому ничего не говорил.

Он неохотно возвращался домой, потому что там ему не удавалось достичь равновесия. Для этого необходимы соратники, а их у него не было. Дома он чувствовал себя одиноким, и иногда это было так невыносимо, что он прибегал к алкоголю, чтобы заглушить боль. После чего наступали дни без равновесия, каким-то образом сближавшие его с другими, едва не делавшие из них соратников.

И эти сны — дикие, смутные, невыносимо прекрасные и полные страстного ожидания. Сны, из-за которых он просыпался в отчаянии, потому что знал, что больше не вернется в те земли, из которых они приходили. И чтобы заглушить эти сны, он смотрел телевизор.

Больше всего он любил научно-фантастические сериалы. Было очень забавно видеть, с каким глубоким детским убеждением человеческие нравы и взгляды на жизнь переносились в космос и в будущее. Как будто это так просто. Как будто не было экспоненциального дрейфа!

Другим наркотиком стали многочисленные «актуальные» репортажи. Бессмысленные сообщения о преступлениях и пожарах, сюжеты о каких-то полуголых девицах и полоумных бабках. Просмотр подобных репортажей был напрасной тратой времени, но это отвлекало, не давало места мыслям, забивало сонные телеканалы альтернативным материалом.