Читаем Эксперт № 41 (2014) полностью

— Как же вы учились по-другому, когда школа, как правило, образчик традиционного подхода?

— Мне повезло. Во-первых, я влюбился в химию еще до школы. У меня под кроватью рядом со сказками валялся лохматый такой справочник фармацевта. Мой дед был отличным фармацевтом и провизором. Родители — преподаватели вузов, но не связанные с химией. Этот справочник было интересно читать, отчасти потому, что он был небольшим — тогда лекарств было не так уж много. К тому же мне просто нравилось его читать. Потом, уже в школе, когда выдали в седьмом классе первый учебник по химии, я его прочитал за несколько дней, и мне он показался таким легким, таким понятным. Повезло и с учительницей. Она была молодая, умная, готовилась к аспирантуре. Я иногда доставал ее своей дотошностью, а она отправляла меня в лабораторию, где было большое изобилие всяких реактивов. Там я наслаждался свободой. В старших классах тоже была замечательная учительница. Обе они преподавали интересно. Или мне так казалось, потому что мне было интересно. Дома я тоже не сидел сложа руки. Мама стала замечать, что у нее стремительно расходуются хорошие духи. А они так красиво горели! Были дыры в ковре, прожженный стол, жуткие запахи. Слава богу, ничего более серьезного.

В общем, выбор профессии был предопределен?

— Да, хотя я колебался между медициной и химией. К медицине меня все же тянуло больше. Одно плохо: там нельзя было экспериментировать. Так что я склонился к химии. Отучился в Горьковском университете имени Лобачевского. И там у меня были чудесные преподаватели. На самом деле все мои представления о латеральном устройстве науки идут оттуда. Мне везло, что на меня не давили. Когда давили, во мне зарождались бунт и отторжение. Так что я совсем против вертикальной науки.

Как вы оказались в Америке?

— Я как раз учился в университете, когда наш город стал открытым. И к нам в университет приехала первая группа студентов по обмену из маленького университета в Индиане. А потом поехали туда мы. Увидев, какие замечательные лаборатории в таком маленьком университете, я попросил американских друзей свозить меня в другие университеты, в частности в Чикаго. И на следующий год я уехал в Мичиган. Потом аспирантура, все пошло по накатанному сценарию. И я оказался в Скриппсе. Сейчас моя лаборатория в Скриппсе занимается исследованиями и разработкой новых каталитических реакций. Мы пытаемся не только их изучать, но и применять для получения новых, «умных» материалов, лекарственных препаратов — зачастую в сотрудничестве с коллегами, работающими в биологии и медицине.

— Я смотрю, вы, извините, как оголтелый мотаетесь по миру. Вчера в Саудовской Аравии, завтра в Эмиратах, послезавтра в Калифорнии…

— Да, и через два дня я должен быть в Москве. Сначала было тяжеловато. Я думал, что в Москве буду проводить время большими блоками, что все будет гладко. Но я уже рассказывал, не вышло, потому что надо было научить всех работать самостоятельно. И не ждать начальника. А в Саудовскую Аравию я летал поддержать моих друзей в только что открывшемся университете. И, кстати, мне нравится, что шейхи увековечивают себя таким образом — университетами.

Как семья, дети относятся к такому вашему образу жизни? Дети привыкли говорить «хай, папа, бай, папа»?

— Относятся с пониманием. Я стараюсь находить некий баланс. Вот август был довольно спокойным месяцем, и я с ними много времени провел. К тому же я стал еще более дисциплинированным. Я думал, что умею эффективно использовать время, а как выяснилось, можно еще многому научиться. Тем более что с нынешними средствами связи и компьютерами можно работать не только во время перелетов, но и в машине по дороге из института домой. Но и отдыхать хоть немного нужно. А то бывает, смотришь тупо на листок и не понимаешь, что сам только что написал. Если бы меня спросили, повторил бы я еще раз этот эксперимент с Москвой, повторил бы. Все-таки это большое удовлетворение — видеть живой интерес у молодых ребят, создавать с ними что-то новое, не оглядываясь на стереотипы. Возможно, мое влияние сейчас может казаться каплей в море. Но хочется надеяться, что через этих ребят такой подход к науке будет тут обживаться.

<p><strong>Не порвать зонтик <!--закончился заголовок статьи--> <!--блок инфы о статье--> Александр Кокшаров </strong></p>

«Революция зонтиков» в Гонконге — непростой тест на жизнеспособность китайской модели «одна страна — две системы». Слишком жесткая реакция Пекина на протесты может затормозить процесс интеграции с материковым Китаем не только Гонконга, но и Тайваня

section class="box-today"

Сюжеты

Политика на улице:

Китай волнуется раз… И еще много-много раз

Отчаяние курдов

/section section class="tags"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература