Эксперт № 35 (2014)

Затронем в связи с Украиной и Крымом лишь один аспект стратегии — географический. Четверть века назад наша передняя линия обороны на западе проходила через Восточную Германию, Чехословакию, Югославию (с оговорками, связанными с особым статусом этой страны), Болгарию (см. карту). Расстояние от этой линии до советской границы составляло 500–800 км. Ослабление Советского Союза привело к потере влияния в Восточной Европе, краху Варшавского договора, ползучему распространению НАТО и, соответственно, к серьезной потере глубины театра военных действий. Теперь мы имеем прерывистую линию обороны: Калининградская область — западная граница Белоруссии (нашего надежного союзника) — Приднестровье (хотя и весьма условно, но там все же остаются российские войска) — Севастополь. Переход Украины под американский патронаж почти наверняка рано или поздно означал бы появление войск НАТО в этой стране и, конечно же, ликвидацию российской военной базы в Севастополе. Приднестровье при этом оказалось бы в глубоком натовском тылу и стало бы практически недоступным. Владимир Путин по этому поводу сказал: «Мы… не могли допустить, чтобы был существенно ограничен наш доступ к акватории Черного моря, чтобы на крымскую землю, в Севастополь… пришли бы войска НАТО и был кардинально изменен баланс сил в Причерноморье». Потеря Севастополя привела бы к новому радикальному сокращению глубины театра военных действий. От северной границы Украины до Москвы по прямой менее 500 км. Также менее 500 км, например, от восточной границы Украины до большой дивизии ракет шахтного базирования в Саратовской области. Подлетное время ракет среднего радиуса действия на таких расстояниях составляет лишь несколько минут. Что означает невозможность принятия ответных мер.

Владимир Путин: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными»

Фото: РИА Новости

В этом контексте присоединение Крыма к России следует рассматривать как важнейшую стратегическую победу. Независимо от того, как будут дальше развиваться события на Украине, насколько агрессивно будут вести себя наши западные «партнеры», и даже, как ни тяжело это написать, независимо от исхода восстания в Донбассе, ключевое стратегическое решение уже осуществлено: Крым остается важным элементом российской системы обороны. И хотя окончательное взятие Украины под американский контроль все еще возможно — а значит, и размещение там военных систем, — сохранение Севастополя, и тем более всего Крыма, позволяет удерживать стратегическое равновесие.

Известный американский специалист по стратегии и геополитике Эдвард Люттвак (на русский переведены три его книги) недавно так резюмировал крымскую операцию: «Крым стоит рассматривать именно с такой точки зрения. Не как факт простого отъема территории, а как часть стратегии…» Здесь уместно привести еще одну любопытную цитату из того же интервью Люттвака: «…только у двух культур в мире есть настоящий стратегический талант: у британцев и у русских. Именно поэтому Россия — самая большая страна на планете, русские не только всегда в своей истории были успешны стратегически, но и смогли не растерять этот свой талант и воспроизводить его с каждым поколением».

Вообще, в современной аналитической публицистике стратегическим аспектам уделяется незаслуженно мало внимания. Показательный пример — события в Югославии в 90-е годы прошлого века. В многочисленных материалах, анализирующих гражданскую войну в этой стране и ее распад, практически никто не вспомнил, что Югославия считалась стратегическими планировщиками ключевой страной на европейском театре военных действий. Распад Югославии, конечно, в военном отношении был выгоден Западу. Вместо сильной самостоятельной страны, имеющей приличные вооруженные силы, на этом географическом пространстве возникло шесть слабых государств. Когда была окончательно добита Сербия, Балканы перестали быть для Запада проблемой, теперь это как чистое поле. Символом стратегического успеха стала уже упомянутая американская военная база в Косове.

Нужно ли вводить войска на восток Украины?

После референдумов в Донецкой и Луганской областях, на которых граждане вполне определенно отвернулись от новой киевской власти, и быстрого развертывания трагических событий на востоке Украины лихая часть российской общественности требовала развить успех — ввести войска в соседнюю страну и занять всю Новороссию. А это, напомним, весь юго-восток Украины вплоть до Молдавии. На фоне тогда еще вялой реакции Запада многим казалось естественным такое энергичное развитие «наступления». Однако с точки зрения стратегии подобные действия представляются рискованными.