Эксперт № 26 (2013)

— Недавно я был в Орехово-Зуеве, и за полтора часа мы с его жителями наговорили на десять миллиардов рублей. Я говорю им: «У меня нет десяти миллиардов. Как мне вам помочь?» Они ответили очень просто: давайте вместе работать и поэтапно решать проблемы, в первую очередь самые острые. Из восьми просьб самая больная — это снос туберкулезного диспансера в центре города. И ты должен это сделать. Потому что самое трудное — приехать во второй раз. В третий раз приехать еще труднее. Поэтому с одной стороны «ручное управление», а с другой — современное управление, качество власти. Более того, я абсолютно уверен, что ровно таким же образом должны руководить поселковые и сельские главы. У меня был разговор с одним главой. Он говорит: а чего я буду с ними встречаться, у меня же денег нет. Он управляет районом уже больше двадцати пяти лет и не встречается с людьми. У них крик души — а их не слышат. При этом он ездит на иномарке, у него дорогой галстук. Так возникает протест, потому что это несправедливо. Да, запросы у людей всегда выше наших возможностей, а общаться с ними не всегда просто, но избегать этого нельзя ни в коем случае.

—Частолюдямважнее,чтобыихпростоуслышали,дажееслинетсредствнавыполнениепросьбы.

— Да. Я часто повторяю, что все конфликты происходят по двум причинам: либо люди между собой не общаются, либо делают это неправильно. Особенно если говорить о российском народе — ведь он такой терпеливый, у него такая душа… Вот был интересный случай. Едем в деревню на сложный разговор по поводу газификации, все жители собрались в клубе. Знаете, что они делали до нашего приезда?

—Составляликоллективнуюжалобу?

— Они пели. Это невообразимо. Поэтому в общении с людьми заложена очень глубокая философия. Мне вот пришло письмо из Балашихи: «Ты обещал приехать через три месяца. Когда будешь? Ничего не изменилось». А я, во-первых, приеду 23 июня, во-вторых, очень многое изменилось. И моя задача при встрече с людьми — показать, что изменилось. Они должны это сами увидеть. А потом поставить еще больше задач и надавать еще больше запросов.

—Этовсегдазамкнутыйкруг.

— Абсолютно. Поэтому невозможно оставаться в таком тонусе вечно. Это очень тяжелая работа. И губернатора, и главы района. Но эта работа вознаграждается самым достойным образом — уважением и признанием. Это не про деньги. Для меня это очевидно.

—ЖизньМосковскойобластиоченьсильнозавязананастолицу.Дороги,внутренняямиграция,налоговыеотчисления,бизнес,промышленность —всеэтотакилииначезависитотМосквы.Каквысчитаете,правильнолиизвлечьвыгодуизсотрудничествасостолицей,тоестьпредоставитьуслугипообслуживаниюмегаполиса?Или,возможно,вынамереныразвиватьобластькакрекреационно-туристическийрегион?Илисчитаетевернымпривлечьинвестициивпромышленность?Понятно,чтооднодругогонеисключает,однакохочетсяпонятьконцепциюбренда «Подмосковье»,главныйтрендразвития.

— Прежде всего не надо руководствоваться гордыней. Москва — столица, этим все сказано. Но это не значит, что Подмосковье должно быть хуже. Ведь не возникает вопрос, где лучше — в Мюнхене, Франкфурте или Кельне. Везде хорошо. Москва — это место, где люди реализуют свои амбиции. Но жить в бешеном московском темпе нормальному человеку весьма непросто. Ему нужна отдушина. Подмосковье — это место, где люди наслаждаются жизнью.

Образ Подмосковья — это чистое Подмосковье. Дворы, подъезды, леса. Это очень важно, это запрос номер один. Во-вторых, это уютное Подмосковье. И в-третьих, современное Подмосковье. Для реализации этих амбициозных планов области нужно очень много средств. Человек всегда все сравнивает, он так устроен. Нас сравнивают с Москвой и больше ни с какими, при всем к ним уважении, регионами. Жители Подмосковья переходят мост и оказываются в Москве. Они не понимают, почему на этом берегу педиатр получает сорок тысяч, а на другом — шестьдесят. Но и сорок, и шестьдесят тысяч — это безумно высокая зарплата с точки зрения жителей Рязани.