Эксперт № 20 (2013)

Этот сценарий предполагает продолжение текущей политики руководства РАН, которое в условиях сохраняющейся неуверенности в ее будущем ставило главной целью сохранение самой академии как хранительницы знаний и академических устоев. И в этом многие видят заслугу Юрия Осипова. Как сказал директор Международного математического института им. Леонарда Эйлера академик РАН Людвиг Фаддеев , «главным достижением академии является сохранение знаний и компетенций, которые позволяют России до сих пор числиться в ряду просвещенных, а не диких стран. Звучит банально, но на самом деле это реальное достижение в тех неблагоприятных обстоятельствах, в которых мы все оказались».

Заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН академик РАН Наталья Иванова отмечает несколько важнейших позиций, которые академии, по ее мнению, несмотря на все проблемы, удалось сохранить: базовые академические принципы (академическая демократия, выборность и свобода научного поиска), критическая масса институтов и групп, научные школы на приоритетных направлениях, лучшие образцы интеграции науки и образования.

Признавая эти достижения, большинство наших респондентов предъявляет серьезный список претензий руководству академии, лично Осипову и консервативному сценарию ее развития. Главных претензий две. Первая — пассивность в условиях изменившейся политической и экономической конъюнктуры.

«Когда наступили нулевые годы, когда у государства начал возвращаться интерес к науке, руководство академии не сумело перестроиться и продолжало, особенно последние пять лет, занимать охранительную позицию, — отметил директор Института прикладной физики (ИПФ) РАН академик РАН Александр Литвак. — Оно не сумело откликнуться крупными проектами на инициативы руководителей государства по модернизации экономики».

Вторая из основных претензий — фактический отказ, как сказал ведущий научный сотрудник Института спектроскопии РАН Константин Кошелев, от «инвентаризации всего “живого” в каждом академическом институте и в академии в целом, по результатам которой необходимо было определиться и отрезать “мертвые” направления, “мертвые” группы, лаборатории, подумав при этом о сохранении высококвалифицированных специалистов».

Академия оказалась мало приспособлена к такого рода маневрам еще и в силу недостаточной гибкости своего внутреннего устройства. Как советская экономика была разделена на отрасли, так академия разделена на науки. И хотя некоторым институтам академии, например Институту прикладной физики РАН, построенному не на предметной основе, а на принципе идейной — волновой — общности изучаемых явлений (см. «Наследники Мандельштама» , «Эксперт» № 34 за 2010 год), удавалось совершить определенный маневр, захватывая сопредельные области знания, в целом структура институтов и отделений не так гибка, как может быть гибка структура лучших университетов, где обычно одновременно присутствуют факультеты и ученые всех возможных специальностей.

Конечно, если руководство страны, как и в 1990-е, будет рассматривать науку как экзотическое украшение, не имеющее отношения к реальной экономике, то консервативный сценарий самый оптимальный, он позволит сохранять для страны задел знаний и компетенций на будущее. Но, судя по всему, курс на модернизацию и инновационное развитие, что бы под этим ни понималось, рассматривается в настоящее время как приоритетный. Главный риск консервативного сценария в этих условиях в том, что академия окажется не нужной, и тогда победит точка зрения реформаторов на радикальную реформу российской науки, тем более что в их построениях тоже есть резоны.

Реформаторский сценарий: превратиться в клуб

Реформаторы считают необходимой радикальную реформу РАН, передачу основного объема фундаментальных исследований в университеты и превращение академии в клуб ученых.