Эксперт № 14 (2014)

Что делать со льдом

— Новый тренд — шельф. Но похоже, программа его освоения рассчитана на десятилетия.

— На сроки освоения месторождения очень сильно влияют его размеры. Ресурсная база «Роснефти» на континентальном шельфе Российской Федерации — свыше 43 миллиардов тонн нефтяного эквивалента в Арктике, на Дальнем Востоке, в Черном, Азовском и Каспийском морях на юге России. Гигантские запасы. Чем больше месторождение, тем больше срок подготовки. Например, если вспомнить, сколько времени заняла подготовка Ванкора, то окажется, что с момента подписания соглашения до начала освоения прошло пять лет. Ресурсы на Севере очень большие, и пик добычи на месторождениях, которые будут открыты, может быть достигнут лишь в 2030-х годах.

— Насколько это сложные проекты?

— Шельф Российской Федерации оказался во многом более благоприятным, чем в других странах, у которых тоже есть шельфовые месторождения. Глубина моря у нас от 10 до 90 метров в отличие от трехкилометровой глубины, например, в Бразилии. При этом там нужно бурить 8–12-километровые скважины.

В то же время у нас стоит вопрос льдов: как с ними работать? Например, в тех районах, где лед приходит и уходит, технологии опробованы. Но есть места, где лед постоянный, это требует новых решений, и они будут непростыми.

Мы продолжаем разработку технологий для добычи на арктическом шельфе, поскольку это беспрецедентная программа. Но научно-технический и финансовый потенциал, который есть и у нас, и наших партнеров, позволит начать добычу на шельфе, и после освоения шельфа мы станем мировым лидером в этой области. Для шельфовых проектов «Роснефть» создала Арктический научный центр. Мы создаем и активно развиваем судостроительный кластер на Дальнем Востоке. Для шельфа нам потребуется больше 500 судов. Не все сразу, но потребуются. Такой заказ подразумевает адекватные по значимости решения.

— Эксперты отмечают, что в России нет компетенций в строительстве платформ.

— Я думаю, что компетенций в строительстве платформ, которые потребуются на Арктическом шельфе, нет ни у кого. Для этого нужны уникальные платформы. Но наши инженеры и специалисты по шельфу уверены, что это решаемая задача. В мире несколько центров строительства платформ: Корея, Япония, Северная Европа, мы активно на это обращаем внимание. Но мы ставим высокий уровень локализации производства в России в качестве основной задачи.

— То есть пока платформы будут заказываться за границей?

— На текущем этапе геологоразведки достаточно арендованной платформы, особенно с учетом того, что период судоходства в Арктике — порядка трех-пяти месяцев, и именно в этот период можно осуществлять бурение.

— В итоге, учитывая все сложности, сколько может стоить баррель шельфовой нефти?

— Исходя из наших расчетов на основе моделей нескольких месторождений, добыча на шельфе — прибыльное занятие. Уровень доходности достаточный, чтобы нам его развивать. С учетом налоговых льгот, естественно. Цифры пока рано оглашать, поскольку нам предстоит открыть месторождение, определить необходимую инфраструктуру.

— Шельф богат не только нефтью, но и газом. Вы планируете экспорт шельфового газа?

— Мы работаем над созданием возможностей по экспорту газа в виде СПГ на Дальнем Востоке.

— Но «Роснефть» все активнее на газовом рынке, куда будете девать огромные объемы добытого газа?

— Наши газовые проекты нацелены в основном на внутренний рынок. Пока что здесь всем хватает места, и этот рынок остается относительно премиальным. Да, цены на газ не растут так, как некоторым бы хотелось, но, несмотря на это, наши газовые проекты коммерчески интересны. Мы законтрактовали уже достаточно большие объемы, около 85 миллиардов кубометров, исходя из стратегической задачи — увеличить годовую добычу до 100 миллиардов кубометров к 2020 году.

Последний передел

— В рамках проекта Восточной нефтехимической компании планируется построить нефтехимическое производство объемом переработки 30 миллионов тонн.Чем вызван интерес «Роснефти» к развитию нефтехимии на Дальнем Востоке? Нефтехимический завод — дорогое удовольствие.