Эксперт № 12 (2013)

Правда, на самом деле Вернадский был весьма активным противником независимости Украины и ратовал лишь за ее культурно-национальную автономию; более того, он неоднократно публично высказывался в поддержку полного восстановления дореволюционных границ России (включая «возврат» Польши и Финляндии). И хотя при гетмане Скоропадском Вернадский стал основателем и первым президентом Украинской академии наук, его согласие возглавить ее во многом объяснялось тем, что гетман неоднократно заявлял: Украина снова войдет в состав России, после того как «закончится советская власть» (сам Скоропадский был генералом царской армии).

В России юбилей Вернадского почему-то остался на периферии общественного интереса большинства СМИ и политического истеблишмента, хотя для нашей страны общий кумулятивный эффект от проделанной им до и после революции научно-организационной работы был поистине колоссальным и, при всем уважении к «украинскому периоду» жизнедеятельности Владимира Ивановича, куда более значимым.

Биогеохимия, обогнавшая время

Из крупных российских политиков 12 марта дань уважения Владимиру Ивановичу отдал, по сути, лишь лидер КПРФ Геннадий Зюганов, выступивший перед началом очередного заседания Госдумы со специальным обращением, в котором, в частности, посетовал на недостаток внимания к Вернадскому со стороны государства: так и остался в проекте памятник Вернадскому, который торжественно обещали соорудить к юбилею в Москве, а из запланированного к изданию полного собрания его сочинений к настоящему времени вышел лишь первый том из двадцати четырех.

К слову, в России до сих пор нет не только ни одного памятника Вернадскому, но и даже его официального музея: здание, которое по предложению одного из главных вернадсковедов позднесоветского времени академика Александра Яншина планировалось использовать для этой цели в столице (полностью отреставрированный особняк Шаховских на Зубовском бульваре, в котором регулярно останавливался Владимир Иванович, когда приезжал из Питера в Москву), в начале 1990-х неожиданно перекупил какой-то арабский коммерсант, а дом на Арбате — двухэтажный конструктивистский особняк в Дурновском переулке, в котором Вернадский жил в последние годы, — просто снесли.

Увы, совсем немного не дожил до юбилейной даты один из крупнейших отечественных исследователей жизни и творчества Вернадского Владислав Павлович Волков, с которым автору этой статьи посчастливилось повстречаться летом 2011 года (большое интервью с Волковым легло в основу опубликованной в нашем журнале биографической статьи о Вернадском (см. «Геологическая сила разума» , № 30–31 за 2011 год).

Окончив в 1956 году геологический факультет МГУ, он более полувека работал в Институте геохимии и аналитический химии АН СССР (РАН) имени В. И. Вернадского. И на протяжении нескольких последних десятилетий главным делом его жизни была кропотливейшая работа по расшифровке и комментированию дневников и публицистических работ Вернадского (по словам Волкова, у Вернадского был удивительно неразборчивый «бисерный» почерк, и при работе в архиве над его дневниками ему приходилось постоянно пользоваться лупой). За эти годы под его редакцией вышли шесть томов дневников Вернадского, а последний, седьмой, том был полностью подготовлен Волковым к публикации незадолго до смерти.

В нашей беседе Владислав Павлович, в частности, высказал мнение, что, по большому счету, по масштабам и широте научного дарования рядом с Вернадским в истории российской науки можно поставить только Ломоносова и Менделеева.

Вернадский родился в очень счастливое для него время, когда комплекс естественных наук накопил огромное количество эмпирического материала, который требовал серьезного теоретического осмысления. Владимир Иванович всегда проповедовал верность эмпирическим наблюдениям. Факты для него были безусловным приоритетом, в методологии науки он ставил их выше гипотез. Сам он, конечно, гипотез не чуждался, но постоянно оговаривался, что гипотезы нужны прежде всего для пробуждения работы собственного мозга, чтобы через одно-два поколения эти гипотезы могли быть развиты на новом эмпирическом материале.

В то же время, хотя Вернадский и был ярко выраженным ученым-эмпириком, он занимался активным синтезом накопленных научных знаний. И именно такой оригинальный научный склад ума позволил ему стать одним из родоначальников множества новых синтетических научных направлений (среди самых важных — радиобиология и радиогеология, геохимия и биогеохимия, метеоритика и мерзлотоведение). Но, безусловно, прежде всего Вернадский был крупнейшим геологом-минералогом. И в любой иностранной энциклопедии о нем говорится как о выдающемся российско-советском ученом геохимике, минералоге и кристаллографе.