Эксперт № 10 (2013)

С нашей точки зрения, механизм погектарного субсидирования имеет не меньше технических проблем в сравнении со старыми инструментами. Как бы замечательно он ни выглядел в глазах наших иностранных партнеров, социальный и экономический эффект от его применения грозит оказаться едва ли не отрицательным.

Детальный анализ механизма порождает много вопросов. Например, почему из получателей субсидий исключены собственники многолетних насаждений (сады, кустарники) и пастбищ, которые также являются производственными сельхозугодьями? Есть и такой нюанс: сельхозпродукцию получают не с посевных, а с уборочных площадей. Первые во вторые могут не трансформироваться, если, например, урожай погибнет. На практике бывает, что погибает он фиктивно, то есть угодья не засеивались вообще. Таким образом, новая схема оставляет значительные возможности для приписок и фальсификаций. Дело в том, что региональные и местные власти исторически тесно связаны с аграриями и к тому же де-факто распоряжаются нераспределенным фондом земель, невостребованными долями пайщиков бывших колхозов и совхозов. Например, такие земли они смогут оформлять на подставных лиц как обрабатываемую пашню и спокойно получать субсидию, не собирая ни грамма урожая! Скорее всего, уже в нынешнем году статистика зафиксирует удивительный рост посевных площадей в нашей стране, который не будет коррелировать с ростом площадей уборочных и с урожаем.

Но это всего лишь технические проблемы, которые еще можно устранить путем модификации механизма и улучшением практики администрирования. Гораздо хуже концептуальные изъяны принципа поддержки доходности в российских условиях.

В Европе, где широко применяется именно такой механизм, главная задача — ограничение сельскохозяйственного производства и его экологизация. Размер и сам факт выделения погектарных субсидий там зачастую связаны с условиями ограничения сельхозпроизводства и использования экологически ориентированных агротехнологий. Например, консервация ранимых для эрозии земель. Местные фермеры используют современные технологии, ведут весьма интенсивное производство, они богаты, и задача властей ЕС — поддержать этот уровень богатства и сельского благосостояния, сохранив конкурентоспособность производства.

В России все совершенно не так: главная цель отрасли — развитие инвестиционного процесса и адаптация новых технологий, наращивание производства и замещение продовольственного импорта, который достиг критических размеров. До европейской интенсивности производства нам как до Луны, а земля у нас сосредоточена вовсе не в руках множества мелких фермеров, а у ограниченного круга крупных производителей.

По факту погектарные субсидии на уровне регионов могут распределяться в соответствии с устоявшейся практикой, когда основную часть госпомощи получает ограниченный круг приближенных к местным и региональным властям хозяйств, как правило, наиболее дееспособных. Другой вариант, более соответствующий идеологии этой меры, — они ровным и тонким слоем будут размазаны по всем аграриям. В таком случае основным акцептором этого вида господдержки окажется огромная масса «лежащих на боку» колхозов и совхозов, которая все еще контролирует основную часть земельного фонда. (Напомним, четверть всех сельхозпроизводителей хронически убыточна, а более половины посевов не получают ни грамма удобрений из-за того, что их собственники никак не могут найти на это деньги.) Основная часть упомянутых хозяйств уже давно утратила производственный потенциал и без какого-либо видимого эффекта осваивает госсредства еще с 1990-х. При этом конечными бенефициарами поддержки окажутся не широкие слои сельского населения и пайщики хозяйств, а не самый эффективный менеджмент подобных предприятий. Абсурдность инструмента подчеркивает и вот такое обстоятельство. В России лишь около 3% посевных площадей принадлежит личным подсобным хозяйствам, однако на этой небольшой площади за счет трудоинтенсивности они умудряются производить 41% растениеводческой продукции. Но эта категория производителей по старой традиции господдержку получать не может.