Эксперт № 09 (2014)

Точно так же, как волна 1999–2008 годов базировалась не столько на советских основаниях, сколько на созданных в 1990-е сырьевых компаниях как обладающих самым прямым доступом к денежной ликвидности, так и сейчас окрепшие в период инвестиционного подъема того периода (2004–2008) компании, прежде всего инфраструктурные, готовы обеспечить подъем новой волны. Так что категория «восстановительный рост», кажется, уводит нас в сторону от рассуждений, необходимых для создания программы экономического роста. Забегая вперед, скажем, что если бы так же рассуждали американцы, японцы, немцы на излете 1950-х, то общества всеобщего благоденствия они бы не построили.

Второй базис слабого роста, по версии Мау, — «ловушка среднего дохода». Это конструкция совершенно другого времени. Если «восстановительный рост» — это от катастрофы (революции, войны) к норме, то «ловушка среднего дохода» родом из постколониального времени 1980-х. Имеется в виду, что поскольку на мировом рынке существует совершенная конкуренция, то страны, где есть дешевый труд, привлекательны для создания там трудоемких производств, а страны, где уже очень дорогой труд, но созданы выдающиеся условия для привлечения капитала, привлекают туда дорогой высокодоходный капитал. Страны же, где доходы уже достаточно велики, а условий для капитала нет, не привлекают ни того ни другого. И в этом состоянии якобы находится Россия. Вообще говоря, конструкция очень слабая. Даже в постколониальный период, который она и описывает, страны с дешевым трудом — развивающиеся страны — на самом деле очень энергично привлекали промышленный капитал, а развитые страны, где были отличные институциональные условия, привлекали в основном вполне определенный — спекулятивный — капитал, за что и поплатились деиндустриализацией.

Но даже если не искать слабости в конструкции, сегодня она неадекватна состоянию мировой экономики. Свободного и энергичного перетока капитала больше не будет по двум причинам. Запад хочет вернуть себе индустриальную мощь, а развивающиеся страны уже не так бедны, чтобы предоставлять дешевый труд. И те и другие вступают в эру новой индустриализации, а для ее успеха как раз нужнее достаточно обеспеченный массовый обыватель . То есть это не «ловушка среднего дохода», а «преференция среднего дохода». Экономическая логика этого понятна: только достаточно маржинальный (то есть не бедный, не нищий) массовый рынок способен обеспечить достаточный объем прибыли для компаний, его обслуживающих, и, соответственно, достаточно легкую в исполнении инвестиционную деятельность. Именно поэтому в 1960-е ныне развитые страны прицельно боролись за низкую дифференциацию общества по доходам — для роста массовых и качественных индустрий нужны были не бедные и богатые, а средние обеспеченные обыватели. И нам они тоже нужны.

Хватит ныть про институты

И здесь мы подходим к третьему базису сторонников низкого роста — институциональным реформам. Это излюбленная тема наших либералов, и по сути она верная, только уж слишком общо звучит из их уст и, что самое удивительное, почти не касается собственно экономики и ее производной — предметной экономической политики. Они говорят: нам нужен беспристрастный суд, неиспользование силовых и политических преференций, защита собственности, хорошее образование и т. д. и т. п. Но все это лежит вне сферы непосредственного управления экономикой. Там, где французы вводили ограничения на экспорт капитала, американцы развивали рынок субфедеральных облигаций, японцы эксплуатировали целевое финансирование индустриальных отраслей, немцы создавали механизмы рефинансирования банковской системы, мы собираемся развивать независимый суд.

Удивительно. И не только нам. Уважаемый кембриджский профессор экономики Карлота Перес , выступая на конференции «Эксперта» и реагируя на замечание скептиков о том, что у нас очень много вывозят капитала, раздраженно заметила: «Вот вы здесь ноете. А вы-то что придумали, как напрягли свой мозг, чтобы привлечь сюда капитал? Что вы предложили ему, какой подарок, чтобы он пришел к вам?» Именно в этом сегодня дефицит. Не в общих рассуждениях об институциональных условиях, а в предложении конкретных инструментов, прямо стимулирующих развитие экономики. Именно в этом отказывает себе МЭР, когда прогнозирует низкие темпы роста, — он отказывает себе в способности проводить современную, подчеркнем, рыночную, но активную экономическую политику.

Андрей Клепач: «Фетишизация эффекта улучшения институтов как единственного средства ускорения роста ошибочна»

Фото: РИА Новости