Эксперт № 03 (2013)

Сумасшедший взрыв интереса к разнообразным вариантам маникюра и к лакам самых неожиданных цветов случился несколько лет назад, и до сих пор это остается одним из главных бьюти-трендов. Именно на волне этого тренда у нас появились всякие модные марки, выпускающие только разнообразные лаки. И вот наконец-то до нас доехала и Zoya — одна из лучших на этом поприще. Компанию Art of Beauty, которая и выпускает лаки Zoya, основали в Америке в 1986 году Зоя и Михаил Рейзисы, эмигрировавшие из СССР. Она была пианисткой, он — химиком, но в США Зоя получила лицензию косметолога, а муж помог ей создать продукты с очень передовой по тем временам концепцией. Они стали делать лаки, не используя обычный набор довольно токсичных компонентов — толуол, формальдегид, камфору и DBP (дибутилфталат). Оставаясь семейной компанией, они именно так и продолжают делать лаки Zoya, отлично вписываясь в еще один важный тренд — этичной и здоровой косметики.

Модными же эти лаки сделало не только их качество, но и поражающее воображение количество цветов и оттенков. Их несколько сотен, и каждый сезон выходит, конечно же, новая коллекция. В компании есть специальный человек, занимающийся исключительно разработкой цветов, который так и называется — колорист. Невозможно даже представить себе, что здесь не будет того самого идеального красного, супермодного серого, или голубого, или традиционного розового, который вы никак не можете найти. В их весенней коллекции есть, например, серия PixieDust с очень модным сейчас пиксельным эффектом. И, кстати, именно Zoya стала первой называть свои лаки женскими именами — еще один заданный ею тренд.

Кабановы

Максим Соколов

Максим Соколов

Трагедия семьи Кабановых — муж убийца, труп жены расчленен, дети сироты — не могла пройти незаметно. Как по черной — чернее не бывает — детективности, так и потому, что «он жил средь нас». Всякая трагедия — трагедия, хоть в Москве, хоть в Сыктывкаре, хоть в Чикаго, хоть в Буркина-Фасо, но уж так устроено, что близлежащая трагедия, случившаяся на соседней улице и в социальной среде, понятной комментирующему сообществу (потому что она та же самая), воспринимается острее. И обсуждается острее.

Разумеется, требований такта никто не отменял. В этом смысле и побоище между двумя конкурирующими телевизионными бригадами — в чью студию везти старшего Кабанова на телевизионное шоу — это уж такое «все на продажу» (вар.: безбрежная гласность), что и слов нет, равно как и злорадное «Вот они (в смысле: фрондирующая интеллигентная общественность) на самом деле какие!» свидетельствует о совсем неважных качествах ума и сердца.

Но поражает сила запрета, произнесенного вообще на всякие попытки художественного, философского, социологического осмысления данного случая криминальной хроники. Должно быть полное табу — в идеале, как у коммунистов на упоминание некоторых событий советской истории. С превентивным приговором нарушителям запрета. Один властитель дум пишет (точнее: приказывает): «Говну не нужно, чтобы его любили. Говну нужно, чтобы в него вляпались. Когда вы начинаете рассуждать о том, что это неправда, что Леша Кабанов опозорил креативный класс, вы уже работаете на говно. И чем разумнее и искреннее вы рассуждаете на эту тему, тем глубже вы оказываетесь в говне. Пожалуйста, не обсуждайте этого, не спорьте с этим, не упоминайте этого. Это частная ужасная трагедия, никак не связанная с тем фактом, что Путин — предводитель государства жуликов и воров». Властно говорит и другой: «Ужасающее преступление, в котором обвиняют г-на Кабанова, ни в коей мере не компрометирует ни “богему”, ни “белоленточников”, ни оппозицию в целом — вообще никого, кроме него лично. У каждого преступления есть ФИО и номер паспорта. Точка. Рассуждать иначе — значит быть совершеннейшим дикарем и троглодитом». Ради такого случая (но только ради него, раньше этого не случалось) даже можно помирволить людям низкого звания: «Многочисленные, увы-увы, случаи пьянства, хулиганства и смертоубийства среди т. н. простых людей ни в коей мере не компрометируют ни простых людей, ни рабочий класс, ни тем паче русский народ в целом».

То есть Кабанов — не более чем атом, хотя и с паспортом. В нравах и обычаях социальной среды он даже косвенно и с оговорками никак не замешан. Выплеск ужаса — и только. Такой жесткий взгляд исключает не только скоропалительные выводы космического характера и космической же глупости, но и вообще любые содержательные суждения, как-то касающиеся явления и сущности, сколь бы они ни сопровождались оговорками «с одной стороны, с другой стороны». Любое суждение на эту тему есть «работа на говно», или, как более изящно выражался т. Сталин, «троцкистская контрабанда».