Эксперт № 08 (2014)

То есть, примерно как в случае обвинения России в американских же и европейских ошибках, мы снова имеем парадоксальную ситуацию, когда Россию критикуют не за то, какая она, а за собственные иллюзии и разочарования, за то, что она делала, когда все ее хвалили. Понятно, что сегодняшняя Россия совсем не идеальна. Однако ее уж точно нельзя назвать чем-то радикально выпадающим из ряда современных государств, развивающихся и развитых. Где-то получше, где-то похуже, но совершенно ничего выдающегося. Россия просто становится самой собой, со своими достоинствами и недостатками. Масштаб же критики совершенно неадекватен, и во многом это указывает на иррациональные причины медиаистерии.

Отчасти эта истерия подпитывается тем, что сегодня во многих западных медиа Россию курируют те самые журналисты, что работали здесь в 1990-е. Они не только смотрят на Россию через призму своего специфического опыта, но и укрепляются в своем мнении благодаря сетям контактов, сформировавшихся опять-таки в 1990-е. Происходит своего рода взаимоусиление внутренней и внешней критики.

Другой фактор — наше восстановление. Сколь бы мы ни казались себе слабыми, мы все равно остаемся одним из ведущих игроков, и наше выпадение из-под влияния Запада чрезвычайно его беспокоит, потому как еще вчера казалось, что мы навсегда под контролем. К тому же Запад и сам не слишком силен. Размывание его военно-политического и экономического лидерства идет очень быстро, и в этих условиях, даже если риски напрямую не связаны с Россией, мы оказываемся самой удобной мишенью для вымещения на нас своих страхов, будь то рост Китая, демографические проблемы, проблемы с мигрантами или общее ухудшение экономики. Западу есть что терять (США — гегемонию, Европе — весьма комфортное существование), поэтому наша самостоятельность пугает.

Правда, стремясь пользоваться старыми идеологическими клише для оказания на Россию давления, Запад все время говорит о существовании у нас с ним неких разных ценностей. Никто не конкретизирует, в чем же эта разница, поскольку на самом деле там и сами не понимают и не верят в нее, а просто не могут использовать старые формулировки про коммунизм. Мы же в течение уже долгого времени находимся в определенном ступоре, пытаясь серьезно отнестись к западной критике, и ищем в ней смысл. Наше недоумение связано с тем, что вроде мы отказались от коммунизма и тоже стали капиталистической страной, вроде бы с теми же базовыми ценностями, что и Запад. А нами все равно недовольны, нам все равно говорят, что ценности другие.

Нас так упорно в этом убеждают, что страна в самом деле всерьез начинает задумываться: каковы же действительно наши ценности и чем они отличаются от западных? В результате мы, очевидно, додумаемся и сформулируем, что даст нам стержень, — а это в точности противоположно тому, чего хотел Запад, систематически поливая нас грязью.

 

Читайте также "Нехай клевещут"

Об объективной истине

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

О тревожащих аналогиях

Уполномочен помогать детям

Коррупция — надежда мира

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Законодательные инициативы

/section

Год назад глава Следственного комитета Бастрыкин объявил, что в его ведомстве разработан проект закона, возвращающего в уголовное судопроизводство «институт установления объективной истины». С тех пор в медиа не раз обсуждалось это предложение, но настоящей дискуссии так и не получилось. Помимо привычного нежелания слушать друг друга причиной тому стало ещё и неравенство сторон: против новации раздавалось явно больше голосов, высказано явно больше аргументов, не встретивших ответа. Вероятно, и сейчас, когда обещанный законопроект принят на рассмотрение Госдумы, продуктивных споров мы не услышим. Жаль — вопрос весьма важен, и очень может быть, что окончательное решение и правда ещё не принято. Больше того, соотношение плюсов и минусов предлагаемой судебной революции совсем не так очевидно, как кажется.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure