Эксперимент RK800 (СИ)

Молчание Коннора нарушалось мерным гулом компьютера. Некогда голубой диод искрил золотым, сам обладатель светодиода угрюмо смотрел в металлический стол. Интуиция подсказывала, что творится в голове андроида. Она же меня не подвела, заранее готовя к тяжелому разговору относительно будущего RK800.

– Что будет со мной? – обреченный, потерянный голос был ударом ножа по сердцу. Мне хотелось реветь, просить прощения, хотелось содрогаться всем телом, а не подавлять внутреннюю дрожь. Но я должна была сохранить стойкость. Кто-то из нас двоих просто обязан быть непоколебимым, создавая иллюзию уверенности.

Руки рефлекторно сжались на груди плотнее, выдавая мои скрытые переживания. Но Коннору было не до анализа поведенческих реакций. RK800, взволновано перебегая взором по моим глазам, умолял об ответе приоткрытыми губами.

– Я достала все нужные мне кодировки, так что мне осталось только зачистить тебе память. Думаю, ты знаешь, зачем эта процедура, потому нет смысла пояснять ее значимость.

– Я был вам нужен только ради этого? – из всего сказанного мной Коннора зацепило только это. Он впивался в меня обреченным взором, заставляя мою стойкость трещать по швам. Больше на моем лице не было уверенности и спокойствия, только чувство вины в виде нахмуренных бровей и поджатых губ. – Ради кодировок, верно?

– Почему тебя это так волнует?

Наши голоса не превышали обычного тона, кажется, мы даже говорили тише, чем обычно. Как бы мне хотелось сейчас успокоить андроида, протянуть руку и ободряюще сжать мужское плечо в попытке прочувствовать холод пластика. Вместо этого я медленно опустила руки, не сводя жалобного взора с машины.

Холод металлического стола придавал уверенности. Ледяные ощущения, быстро сменяющиеся жаром под воздействием собственного тепла, позволяли держать себя хоть в каком-то контроле, но чем дольше я смотрела в поникшие карие глаза, тем меньше мне хотелось контролировать свои эмоции. Как можно быть холодной, когда ты буквально в лицо столь прекрасному созданию говоришь о том, что он потерял свою актуальность? Коннор не признается себе в своих реальных процессах систем, имеющих странные кодировки, и потому он молчит, не находя оптимального ответа на щепетильный вопрос. Вместо него на вопрос отвечаю я.

– Когда ты пришел в дом Златко… тебе и впрямь открыл человек. Низенький, но крупный мужчина с густой бородой. Ты сразу заметил следы тириума на его руках, но, видимо, был слишком увлечен возможностью продвинуть расследование, раз не стал обращать на это внимание, – я говорила приглушенно, спокойно, смотрела на вдруг помрачневшего Коннора безучастным взором. Голос мой не дрожал, а вот легкие при упоминании о кадрах резко участили работу. Идти на поводу у сердца я не собиралась, и потому, помолчав с половину минуты, подавила учащенное дыхание силой. – Он был очень приветлив, попросил тебя подождать в гостиной, а сам скрылся из виду. Ты едва успел заметить, как система начала ловить ошибки из-за начавшихся радио-помех. Вот почему ты не смог оповестить полицию или «Киберлайф» о своем местонахождении, не смог провести обмен данными.

Выждав некоторую паузу, я облизнула пересохшие губы и опустила взор в стол. С каждым произнесенным словом взгляд андроида становился тяжелее, Коннор смотрел на меня то ли испуганным, то ли удивленным взором. Даже представить не могу, какие мысли царят в его голове, учитывая как быстро желтый диод сменился агрессивно-красным. Самое плачевное для меня было то, что я отныне не испытывала стыда за нарушение личных границ машины. Мне было стыдно за то, что делал абсолютно чуждый человек, олицетворяющий в глазах RK800 всю жестокость человеческого мира.

– Андроид серии TR400 разбил тебе ноги. Ты пытался сбежать из подвала, пока никто не видел, боже, да тебе практически удалось подняться по лестнице, но этот жирный ублюдок уволок тебя обратно, – холод в голосе сменился презрением, из-за чего нервные связки под давлением учащенного сердцебиения задрожали. Я не смотрела на Коннора, но понимала, с какой неприязнью он смотрит на меня. Его молчание можно было бы расценить, как повиновение, но на деле андроид просто не мог найти сил, чтобы остановить меня. – Он-то и оставил все эти царапины на корпусе. Но самое отвратительное было то, что эта сволочь заменила твой тириумный насос на треснутый. Хотел, чтобы ты медленно терял силы, оставаясь в сознании. Ему была очень важна твоя память… он только и делал, что приговаривал, как ему повезло…

Дрогнувший голос вынудил замолкнуть, и я повиновалась ему. Кусала нижнюю губу в попытке смирить злость на покойника, но так и не могла взглянуть в глаза того, чьи личные границы были нарушены. С одной стороны ему должно быть абсолютно все равно, просматривала ли я память, что именно я об этом думаю, ведь он сам когда-то считал, что именно так я и поступлю, как любой другой незаконный деятель – сотру все подчистую, оставляя белое поле для собственных нужных мне красок. Однако теперь в его взгляде можно было прочитать удивление вперемешку со злостью и презрением.