Эксперимент не удался

— Постоянно, словно дурочка? В этом есть и плюсы, обезумеешь совсем, можно будет упрятать в дурку.

Хохотнула, за что тут же была стиснута стальными руками.

— Какой ужас, а я был уверен, нравлюсь тебе.

Вдвоём в темноте наводит только на одни мысли, которые так и вертятся в её голове. Воздух вокруг парочки потрескивает разрядами.

— Поехали? Ты совсем замёрзла, — сжимает ледяные ладошки.

Одновременно поднимаются. Уже в салоне автомобиля говорит:

— Может ко мне, на кофе... То есть на чай.

— На кофе, со сливками.

Грановский широко улыбается.

— На кофе пошло приглашать, его обычно по утрам пьют, со сливками на чьём-то теле.

Округлив глаза, Алекса шепчет себе под нос ругательства. Вот какие мы значит! Пошлые намёки так и прут из него.

— То есть, если на кофе, то я должна остаться на ночь?

— По идее да, — смотрит в упор.

— Везите меня домой, мистер Грановский. Кофе дома выпью, там на ночь и останусь.

— Хорошо, — сразу согласился. — Может всё-таки расскажешь.

Пока вёз её домой, Алекса поведала все события до нападения и о самом покушении. Уж лучше эта неприятная тема, чем разговоры о кофе на завтрак в постель. Возле подъезда берёт её за руку.

— Не поцелуешь на прощание? — в глазах искры смеха.

Издевается! Склоняется совсем близко к лицу. Она нервно выдернула пальцы из захвата.

— Нет, — выскочила из машины.

— Алекса, — догоняет.

Застыла на полушаге оборачиваясь.

— Злюка, ты забыла о безопасности.

За руку ведёт в подъезд, а она тяжко дышит. Тело пылает. В лифте вдвоём очень тесно. Этот момент прощания каждый раз изматывает её нервную систему до невозможного. До последнего играет девчонка роль совершенно спокойного человека, а вот руки сдают, дрожат позорно и не слушаются. Грановский отбирает ключи и открывает сам замок. На этом не останавливается, притягивает к себе ахнувшую Алексу. Громко хлопает входная дверь, отрезая их от остального мира. Разорвав краткое объятие, Алекса пугливо отступает, он же следует за ней шаг в шаг. Обхватив за затылок стремительно порабощает губы растерянной девчонки. Непроизвольно упирается ладонью ему в грудь, пытается разорвать поцелуй или она сейчас задохнётся. Но Грановский подавляет сопротивление, притягивая ближе. Ладонь мужчины властно сползает с поясницы на ягодицы. Кажется кто-то решил остаться на кофе.

* * *

Орудуя большим ножом, Богдан нарезает огурцы громыхая о доску. Нестеров ехидно улыбается, наблюдая смену эмоций на лице друга при упоминании Алексы. Рассказывает, а самого переворачивает от внутренних переживаний. До сих пор не может успокоиться.

— Захожу, а тут она такая... — недоговаривает стиснув челюсти.

Бросает нож, Нестеров вздрагивает.

— Какая?

— Умопомрачительно красивая, милая при милая девочка... — склоняется Богдан над столом, понижая голос. — Как увидел в этом дурацком платье, так и понесло. Да, захотел всё это смыть с неё, и платье, и красивые глаза. Такой распрекрасной сделать, чтоб из дома выйти не смогла, — усмехается. — Остудить самолюбие заодно, до сих пор помню пакостливую улыбочку. Прямо перед глазами стоит. Смотрит на меня... — отмахивается расстроенно. — Дибил я короче, послушался тебя придурка, наговорил лишнего, унижался перед ней, теперь насмехается сука, как красиво отшила.

Нестеров не успевает ответить, видеозвонок как раз от виновницы разговора. Сразу же принимает.

— Дима! У нас проблемы! — начинает девчонка с ходу.

— Что ты там уже натворила? Я же просил.

— Я, ничего. Проблемы не у меня, а у нас.

Нестеров даже встал.

— Давай говори, не тяни.

— Надо что-то делать, твои родители разводиться собрались, — выдала на одном дыхании.

— Чего-о?! — обдало жаром Димку.

— А того...

— Я сейчас буду!

— Подожди, подожди, притормози. Ты не уехал что ли ещё?

— Нет, я в городе.

— Они итак скандалят, сейчас ты ещё со своей мордой побитой. Не надо. У меня есть идея по лучше.

— Может без твоих идей, я уже боюсь.

— Ой, хватит придуриваться. Надо закрыть их в подвале. Уже всё продумала, кроме одного, как заманить их туда.

— Совсем рехнулась! — быстрый взгляд на Богдана.

Тот стоит сложив руки на груди, внимательно слушает.

— Как меня закрывать не рехнулся он, а я рехнулась! — разозлилась девчонка.

— Ладно, ладно, не ори, — потирает лицо Нестеров.

— Пусть посидят, поорут там, может, когда выскажутся и договорятся, а то им дела, работа мешают, постоянно спешат куда-то. Всю ответственность беру на себя. Если что, то ты же в отъезде, ничего не знаешь.

— Господи, Лекс... — взвыл Нестеров. — Не надо моих родителей в подвал, я тебя прошу, — смотрит на Богдана, тот картинно прикрывает глаза.

Явно говорит, что ничего другого и не ожидал.

— Я не могу сидеть сложа руки, пока они чудят на старость лет. У тебя есть другие предложения?

Димка снова нервно проводит ладонью по лицу.

— Подожди, пока меня нет ничего не предпринимай. Не забывай, это мои родители и последнее слово за мной.

— Ладно, ладно, не паникуй истеричка. Ещё чуть подожду, но, если не поговорят, то поступлю по своему. И ещё! Твой дружок психованный, должен мне за испорченные вещи! Я ему счёт выпишу. Козёл! — с чувством говорит девчонка.