Эксперимент «Идеальный человек»

На юбилей приехал и Полушеф, теперь уже пенсионер. Наконец-то у Федора Ивановича было много времени для раскопок стоянки древнего человека под деревней Синюшино (недавно он нашел второй кувшин – пару к первому, чем вызвал некоторую сенсацию среди синюшинских мальчишек). После всего, что произошло, Федор Иванович сильно сдружился с Онуфрием Степановичем, почти каждое воскресенье приезжал на электричке к старикам в деревню, ходил на рыбалку, за грибами, пристрастился к «Портвейну-72» и даже помогал Онуфрию Степановичу гнуть дуги (дуги шли нарасхват на районных базарах – теперь уже по прямому назначению, так как лошади пережили мастеров своей упряжи).

Первое время было некоторое неудобство в связи с приездом Ирочки, которую, кстати сказать, никто не приглашал – пригласили лишь одну «баламутку» провести в деревне каникулы.

Никто не знал, как вести себя с бывшей Красиной, а ныне Нуклиевой, но Ирочка сама быстро нашла нужный тон. Она держалась так, словно ничего не произошло, что она уезжала очень ненадолго и вот вернулась.

Удачно найденный Ирочкой тон тотчас же подхватил Олег Борисович Нуклиев, теперь крупный ученый, автор многих книг по воспитанию детей и даже одной художественной повести на педагогическую тему. Он тоже сделал вид, что ничего особого не произошло.

Смущенная встречей с матерью Вера также обрадовалась находке. Обе беглянки стали говорить о климате, фауне, флоре Кавказа и Сибири, о ценах на продукты, и неловкость вскоре прошла.

И лишь одна «баламутка Катька» не испытывала никакого смущения. Она вела себя независимо, рассматривала всех в упор наглыми черными глазами.

Тонкая, застенчивая Ирочка превратилась в дородную даму, всю в золотых украшениях, звенящих от малейшего движения. Изменился даже голос бывшей Красиной. Он стал басовитым, уверенным.

Ждали приезда из города Геннадия Онуфриевича с Шуриком, и пока, до начала торжества, разговор, исчерпав тему погоды (гидрометцентр предсказывает ее теперь довольно точно, и говорить, собственно, не о чем), шел о воспитании детей.

– Детей не надо ограждать от жизни, – говорила Ирочка (явное влияние книг мужа). – Наша дочь воспитывалась методом «Человек за бортом», то есть ребенка надо бросать в океан жизни, и пусть он плывет, сам видит и дельфинов и акул. Мы купили себе небольшой мандариновый сад… Этот сад мы целиком отдали молодежи… Там они собираются, спорят, обмениваются информацией.

– Наверно, эти акулы сожрали все мандарины, – предположила Вера…

– В пору созревания в садах никто не сидит, – пояснила Ирочка. – В это время они собираются в горах, у озера… Поют, танцуют, дискутируют… Так сказать, самовоспитание… Обратная связь. Пусть сами разбираются, что к чему. Правда, Катенька?

«Баламутка» прищурила черный правый глаз и ничего не ответила.

– Здесь все дело в раскрепощении комплексов, – заметил Нуклиев. – Ребенок не должен сдерживать свои чувства, ибо тогда он вырастет рабом. Он должен делать то, что хочет его внутренняя организация. Верно, Екатерина?

Катька открыла правый глаз и прищурила левый.

– А я хочу хека под маринадом, – вдруг заявила Лора, дочь Расторгуевых.

– Ты проголодалась? – забеспокоилась Вера.

– Нет, но хочу хека!

– У нас есть вареная курица, – сказал Онуфрий Степанович.

– П-ф-ф… – фыркнула девочка, – вареная курица. В ней нет витаминов.

– Витамины можно купить в аптеке, – заметил Онуфрий Степанович.

– И посыпать ими курицу?

– Ну да.

– Ты, дед, даешь, – рассмеялась девочка. – Ты очень темный.

– Лора, прекрати! Так нехорошо на старших! – прикрикнула мать. – Она привыкла к хеку в нашем буфете, вот и капризничает, – пояснила Вера. – Замучали прямо этим хеком.

– Он не старший, а дед! Ему скоро сто лет!

– Лора!

– Да! Старый, бедный и темный!

– Лора!

– А у нас на книжке две тысячи! Вот! Мое приданое!

– Лорка, – сказал папа Сенечка, – сейчас отшлепаю!

– Не отшлепаешь! Я тебя не боюсь. Ты добрый. Встань на задние лапки!

– Лора, как ты себя ведешь? – Сенечка нахмурился, что ему никак не шло. – Мне стыдно перед людьми… Я ее редко вижу, все на трассе, вот и избаловалась, – оправдываясь, сказал Сенечка.

– Встань на задние лапки! Пусть дед с бабой посмотрят, а то они не видели медведя. Тут не водятся медведи.

– Лора, прекрати!

– Встань, я кому приказываю! – На глазах девочки показались слезы. – Ну, папка же!

Папа Сенечка попытался отшутиться.

– Но у меня нет задних лапок.

– Есть!

На глазах маленькой Расторгуевой показались слезы. Слезы были огромные и прозрачные, как у мультфильмовского крокодила.

– Сеня, – сказала мама Вера укоризненно. – Ребенок же просит…

– Он не понимает просьб, – сказала Лора, не принимая никаких мер к катящимся слезам.

– Ну хорошо, хорошо… – пробормотал папа Сеня. Он полусогнул ноги и свесил руки, как у медведя, когда тот просит в цирке подаяние. Вид у папы был крайне смущенный.

Девочка улыбнулась сквозь слезы.

– Сеня, стоять! – захлопала она в ладоши. – Так стоять! Выше нос! Еще выше! Молодец! Дай лапу, – Лора пожала отцу руку. – А теперь всем сделаться сусликами!

– Что это значит? – спросил Нуклиев.