Эксперимент

Когда пришёл Кощей Вячеславович, все выжидательно замолчали. Следили, как андроид заправляет активные элементы. Небольшие прозрачные цилиндры размером с указательный палец и с переливающейся сердцевиной. Красной, голубой, зелёной, синей и коричневой. С их помощью каждый квадратный метр планеты оживёт в считанные годы. Через десять лет там уже будет совершенный мир для новой цивилизации. Материальная проекция, идентичная реальности.

— Пётр, включи «Горыныча», — приказал андроиду Антон, когда тот захлопнул небольшую крышку на брюхе самолёта.

— Нет! Отставить! Красильников, включите его сами, — резко приказал Кощей.

Алевтина неотрывно следила за начальником. За тем, с каким удовольствием он ждал минуты включения, с каким трепетом наблюдал за погрузкой активных элементов. И заметила, как зло он отдавал приказ. Может, это ей лишь показалось, но она чувствовала, как ненависть переполняла капитана, захлёстывала, и только стальная выдержка не позволяла сорваться в неё с головой.

— Ладно, — небрежно ответил Антон. И про себя добавил: — Чёрт с вами.

Он подошёл к туловищу змея. Перегородка услужливо открылась. Когда же пилот скрылся внутри, она задвинулась и как будто вновь стала единым целым с корпусом.

Змей зашевелился. Послышался утробный гул двигателя. «Горыныч» открыл глаза, двинул головой. Сначала одной, потом и остальными. Хотел расправить крылья, но они упёрлись в стены ангара. Встал на когтистые лапы, но и тут натолкнулся на ограниченное пространство транспортного отсека.

— «Горыныч» готов служить, — произнёс самолёт, двигая челюстью одной из голов, будто говорила именно она.

Громогласное приветствие едва не оглушило команду. Все зажали уши, и только Кощей остался ровно стоять с широкой улыбкой творца.

Потом змей снова опустился и выпустил Антона.

— Горыныч, сделай голос тише, — приказал тот.

— Нет! Отставить! У него именно такой голос, какой должен быть, — остановил его Кощей.

— Создатель, я узнал вас, хоть и стирали мою память, — одну из голов змей повернул к Бессмертину, приблизился так, что едва не дотронулся до него носом. Посмотрел в самые глаза.

Ольга охнула от восторга за спиной начальника.

— Как же я соскучился по тебе, мой добрый друг, — впервые за всё время команда услышала в словах Кощея мягкость. Она показалась настолько же неестественной, как и всё его тело.

— Это же просто искусственный интеллект, — удивилась Алевтина.

— Ошибаетесь. Это лучшее творение человека. То, что придумали две тысячи лет назад, я воплотил в жизнь. И пусть хоть кто-то скажет, что он не прекрасен.

— Он прекрасен, — подтвердила шепотом Ольга. Она не переставала восхищаться чудесами, ставшими явью.

— Ну что, начальник, когда лететь прикажешь? — спросил, перекосив губы в подобии улыбки, Антон.

— «Горыныч», ты готов полетать?

— Конечно, создатель. Всегда готов.

Через час змей вылетел из ангара. Раскрыл крылья во всю ширь, вонзил их в разряженную атмосферу, рассекая воздух.

Планета приветствовала чужака высокими фонтанами гейзеров. Их брызги замирали на высоте, собирались в туманные облака и очень медленно оседали. Каждая капля являла собой целую вселенную, наполненную одноклеточными. Далёкими предками птиц. Они ещё не учились летать, только пробовали полёт на вкус, примерялись, в какую сторону дальше развиваться. И тут божеством с небес появился змей о трёх головах. Будь у этих первобытных клеток глаза, они бы, не моргая, следили за невиданным чудовищем. Имей они хоть самое убогое сознание, непременно преклонились бы перед ним, как перед высшим существом. Совершенным. Но примитивность их даже не позволяла приблизиться к этой мысли.

«Горыныч» пролетел над простором речной долины. Там, где алый бурлящий поток вспенивался белоснежным полем. Оно перламутровым соцветием покоилось в лучах звёздного света. И здесь видел каждый, кто мог заглянуть в будущее, как это поле укроется зеленью травы. Уже не гранями застывших пузырей, но настоящими цветами разбавится однотонный ковёр. Разольётся по воздуху небывалый ещё во вселенной аромат, и появится тогда первый поэт. Из оков серости окунётся он в яркость мира и, задыхаясь, восхищённо напишет первые строки. Такое будущее увидел бы прозорливый смотрящий. А слепец наткнулся бы своими сухими глазами на безжизненный камень. Один из бесконечных камней неба.

Антон наметил горную гряду, рассекающую один из двух континентов. Лучше и не придумаешь для основного маяка в северном полушарии. Отсюда через ретрансляторы сигнал будет опоясывать планету и сетью из одинаковых полигонов по десять квадратных километров создаст базу для дальнейшего дизайна, где и будут задействованы активные элементы.

В южном же полушарии преобладали океаны, так что отыскать что-то подходящее было непростой задачей. В итоге выбор пал на холмистую долину второго континента, находящуюся между двумя полноводными реками будто наблюдательный пост для необъятной равнины.