Эксперимент

– Лилит. О моем прошлом…нечего сказать. Я был жесток, я убивал, я играл. Между творением гадостей, я учился. Учился всему, что попадалось мне под руку, потому что боялся, что все внезапно кончится, и у меня уже не будет возможности узнать что-то новое. Моя жестокость ослабла за последние сто лет, я стал более наплевательски относиться к различным вещам в жизни. Безразличие остудило мой юношеский запал и пыл. Я скучаю по своей жестокости и по тем временам, когда во мне не было ни капли жалости, ни капли сострадания. Я не знал о многих запретных словах. О том, что существуют «стоп» и «нельзя» я узнал только девять месяцев назад, когда хотел убить тебя и впервые сказал себе «стоп». Раньше я убивал всех, кто попадался под руку, исключая животных. И у меня никогда не получалось убить женщину так жестоко, за исключением пары тройки случаев. Каждая из них купалась в нежности и наслаждении и, умирая, даже не замечала этого. Я все время играл с ними, с некоторыми даже по нескольку дней. Поначалу они казались мне какими-то необычными, а через пару дней я понимал, что заблуждался.

– Ты наслаждаешься своим прошлым, да? – тихо спросила Лилит, подползая к нему на кровать.

– Не знаю, Лилит. Тогда все было по-другому, но я этого не понимал. Я ненавидел людей и убивал их, несмотря ни на что. Сейчас, я понимаю, что те люди были действительно людьми и не заслуживали смерти, в отличие от нынешних. Я должен признать, что наслаждаюсь настоящим.

Лилит усмехнулась и раскинула руки на кровати. Пальцы уткнулись в бок вампира. Он скосил глаза и приподнял уголок губ.

– Да ну это прошлое, Левиафан! Не вороши его, если тебе больно за какие-то поступки. Ты не сможешь их изменить, и ты даже не сможешь их повторить в настоящем или в будущем. Ты знаешь, я бы назвала тебя неудачником, прожить столько лет и разочароваться в них. Тебе должно быть стыдно за потраченное впустую время, но тебе не будет. У тебя навалом этого времени, ты можешь творить ошибку за ошибкой и даже не расплачиваться за них. Но будь осторожнее, Левиафан! Когда-нибудь ты совершишь серьезную ошибку, о которой будешь жалеть до вселенского пожара.

Левиафан усмехнулся и уставился в потолок. «Единственная такая ошибка – так это дать тебе, Лилит, вечную жизнь. Такого промаха я точно не совершу. И буду сожалеть до второго…не знаю, кто там придет, несуществующий бог, инопланетяне, чудища из ада, короче, до второго пришествия. В любом случае, в каждом прожитом веке есть о чем пожалеть. Но этот век будет самым веселым!», Левиафан перевернулся на спину откинувшись на подушки.

Лилит оперлась на локоть, взглянув на лицо. Левиафан лежал с закрытыми глазами. На губах застыла детская улыбка. Его разум провалился в глубины подсознания так внезапно, как будто его пристрелили. Черные брови поблескивали от света. Волосики так ровно лежали, пропуская свет и подпирая друг друга, и в конце брови, они незаметно и плавно срастались в одну тонкую исчезающую черту. Ниже монументально застыли пышные черные ресницы. Они отличались от человеческих. Закрытые глаза человека всегда шевелятся, что-то видя, что-то представляя, тем самым, заставляя двигаться ресницы. Закрытые глаза вампира напоминали лишь глаза мертвого человека в гробу. Мертвая красота одновременно зачаровывала и настораживала. Сам того не понимая, Левиафан провалился в сон.