Эксперимент

Вместо того, чтобы подумать о чем-то позитивном, мой мозг, как назло, стал мне подкидывать картинки Армагеддона, который развернется, когда будет все всем известно. А ведь это все вопрос времени.

И если со мной лично все будет в порядке, за исключением возможных подстав в бизнесе со стороны Берсеньева, узнай он о моем участии в этом деле, то вот в жизнеспособности Наташиного брата я сомневаюсь. И вот тут-то, и грядёт пиздец вселенского масштаба. С какой вероятностью Гриша закатает Машиного брата в бетон или отстрелит ему яйца? Пятьдесят на пятьдесят.

И тогда мои планы в отношении Наташи рушатся по всем фронтам. Если всю эту херотень кто, кому и кем приходится, она, после изрядного изматывания моих нервов, со временем примет, то случись что-то с ее братом – нет. Ну и как разрулить все так, чтобы Берсеньев не только оставил ее брата с целыми яйцами, но и принял этот мезальянс?

Не в силах больше нагружать свой мозг отнюдь не радужными перспективами, я выхожу из машины и зачем-то иду в это поистине адское место.

Сам не понял для чего прошел в нужную палату. Смотреть на больных людей – так себе «удовольствие», а на детей и подавно. Совершенно удручающая картинка. Врагу не пожелаешь. И тут же внутренний голос шепчет: «А хули ты ноешь, Славик?». Вот где настоящие проблемы.

Нет, надо однозначно спасать Наташиного брата. И так жизнь не сахар. И только, когда Наташа замечает, что я приоткрыл дверь, до меня вдруг доходит. Мало того, что мезальянс, так еще ребенок полный инвалид.

– Ты чего тут делаешь?

– Стою, – брякаю первую пришедшую на ум мысль. – Так получилось, что пораньше закончил с работой, приехал за тобой. А бензин жечь не хотелось, чего экологию портить, – м-да, однозначно крышу надо подлатать. Такую херь только Маша могла ляпнуть. – Короче, у меня задница примерзла, вот и решил в здание зайти, – прохожу внутрь палаты, пытаясь не смотреть на мальчика, ибо эта картинка так и будет постоянно всплывать в моей памяти. Хуже всего, что я не знаю, как себя вести.

– Я отпустила сиделку, так что она еще минут двадцать будет отсутствовать. Я не смогу уйти раньше. Точнее смогу, но мне бы хотелось ее дождаться.

– Да я не тороплю, – ну правда еще несколько минут назад мне хотелось увести тебя за руку, как обиженный мальчишка, но это уже не в счет. – Он что-нибудь понимает? – вот на хера я это спрашиваю?

– Не знаю, – пожимает плечами.

Что-то мне подсказывает, что ничего не понимает. Не зная куда себя деть, сажусь на диван и в этот момент четко осознаю, что затрахать Наташу утром до такого состояния, чтобы она вырубилась и не захотела никуда идти, была так себе идея. Сейчас я в полной мере понимаю почему она взбесилась за сон до одиннадцати утра. Если пообещала брату приходить в его отсутствие, значит так и сделает. А я… я нарушитель ее планов. У Медведевой, в отличие от меня, есть полноценная совесть, а не ее ошметки.

– Извини меня за утро, – неожиданно произносит Наташа, вырывая меня из раздумий. – Я тут проанализировала и поняла, что вела себя, как истеричка. Ну, просто мне стыдно, я же пообещала Мише, а тут… ну в общем, забудь, что я там наговорила.

– У меня память девичья, уже и не помню, что ты там говорила.

– Ну, врешь же.

– Скорее не договариваю. Меня напрягает малость тот факт, что мне встретилась наглая малолетка. Ее тут орально удовлетворяешь, а она через пару часов матами кроет за то, что заснула мертвым сном.

– Прекрати, – тут же вскрикивает Наташа и ее щеки моментально вспыхивают. По-прежнему забавное зрелище.

Наверное, я бы и дальше ее троллил, если бы в палату не вошла женщина.

– О, Вера, хорошо, что ты вернулась пораньше, мне надо убегать, – все происходит настолько быстро, что я очухиваюсь только, когда Медведева хватает меня за руку и мы оказываемся вне палаты.

– Ты знаешь почему я так себя повела. Ты сделал это специально, чтобы я заснула, зная и пользуясь моей физиологией. А вот это вот твое оральное… ой, все, сам захотел. И не жди от меня в ответ ничего такого.

– Неблагодарная ты, Наташка, – не скрывая усмешки, выдаю я.

– Тебе спасибо сказать или как?

– Засунь свое спасибо в свою прекрасную задницу. Мне в ответ не оно нужно и даже не минет.

– А что? – растерянно интересуется она, как только мы выходим на улицу.

– Твоя полная капитуляция и признание самой себе, что ты не только поплыла от меня, но и согласна быть слабой и хоть иногда зависимой от меня. Я это, увы, пока не вижу. Ты оказалась больно стойкой заразой. О, совсем забыл, мне нужно твое желание сделать мне минет не в качестве твоего наказания, а как способ сделать приятное своему мужчине, а заодно и себе. Пока на этом все. Что-нибудь скажешь или мысленно пошлешь меня куда-то?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Иди уже давай. Ведешь себя как ребенок. «Ну, погоди» было для тебя в самый раз.

– Кстати, где мои два других подарка?

– У меня в квартире. Но я тебе их не отдам.

– Почему?

– Потому что.

– Емкий ответ.

– Потому что не хочу делать тебе неприятно. Так устроит?

– Матушки-сратушки, что там? Сертификат на колоноскопию?