Эксперимент

– Сколько, сколько… – передразнил он ее. – Лилит, пока я не познакомился с тобой, я убивал, только чтобы поесть. Но в отношениях с тобой, я постоянно нахожусь на такой нервной грани, что при малейшем обострении ситуации, сразу же срываюсь. Ты сделала меня психически неуравновешенным, и что ты сейчас хочешь от меня? Я не могу ожидать ничего хорошего от тебя, Лилит. Когда я вошел в комнату и увидел тебя с кем-то еще под одеялом, мой мозг отключился. Скажи спасибо, что я и тебе сразу не сломал шею…

– Нет, Левиафан, это ты себе скажи спасибо за то, что ты этого не сделал. Если бы ты свернул мне шею, ты бы сейчас не был таким разговорчивым. И почему ты все время винишь во всем меня? Я хотела посмеяться сегодня, а вместо этого, у его семьи теперь траур, а ты как обычно пытаешься навязать мне чувство вины. Левиафан, ты взрослый мальчик, имей смелость отвечать за свои поступки, а не списывать их на меня. Я не буду чувствовать твою вину, хочешь ты этого или нет. Ты только что убил совершенно невиновного человека, и вместо того, чтобы раскаяться, ты нападаешь, пытаясь нанести последний удар хоть кому-нибудь, но только не себе. Но у тебя ничего не выйдет! Ты слаб, безнадежно слаб, ты слаб даже признать свою слабость. Ты только поверхностно жестокий и черствый, циничный и надменный, и всем этим, ты прикрываешь, прячешь свою слабость.

– Знаешь, милая, мне абсолютно наплевать на то, что случилось сейчас в спальне. Единственное на что мне не наплевать, так это на то, что я опять попался в твою ловушку, слегка не рассчитав действия. У меня нет никакой слабости! Я избавился от нее пару-тройку столетий назад. Мне никого не жалко, мне ничего не жалко. И в мире есть еще миллиарды людей, и если они все вымрут, мне будет абсолютно наплевать. Милая, ну с чего ты решила, что я должен беспокоиться о чужих жизнях? Кто для меня все эти люди? Никто! Пустое место. Ты, единственный человек, который вызывает во мне кучу эмоций, а не сплошную пустоту. И если бы ты не была такой, какая ты есть, тебя бы уже давно не было в живых. Сегодняшний случай – не моя вина. Ты прекрасно знала, как я могу на это среагировать, но все равно решила пошутить. Извини, что не понял твоей шутки. Понять женщину – мертвая, съеденная опарышами, идея! Особенно такую, как ты! У тебя, у самой, глобальные проблемы с головой. Лилит, ты живешь местью и злостью. Что я должен был подумать, увидев постельный бугор из двух людей на кровати? Я клянусь тебе, я пытался понять ход твоих мыслей, предугадать его. И я понял…только по-своему. Я воспринял это как твою месть, и это, кстати, спасло тебе жизнь потому, что если бы я подумал, что это просто измена, а не месть, я бы оторвал голову тебе первой. Я бы очень сожалел потом об этом, может быть, окончательно потерял бы здравый смысл…Но в живых бы тебя не оставил. Лилит, твои шуточки реально вредят людям.

– Нет, Левиафан, это твоя голова и твои руки вредят людям.

Он улыбнулся, отошел от нее, сел за стол, осушая бутылку. Взяв из пачки сигарету, он затянулся сизым дымом.

– Лилит, прекрати колдовать надо мной, вызывая совесть или стыд. Я еще раз говорю, я давно распрощался с этим чувствами. Мне никогда не было жалко людей и не жалко сейчас. Для меня сложнее убить мышку, чем отца семейства. В моей иерархии мироустройства, некоторые вещи и природа занимают более важную и высшую ступень, чем глупый человек, который разрушает все вокруг себя, и, все равно в ближайшие лет сто, живя в таком темпе, вымрет. Так почему я должен жалеть то, что убивает ценных и дорогих для меня существ и вещи? Лилит, ты, вечно потерянная в поисках смысла во всем, скажи мне, ты видишь смысл любить и жалеть людей? Только ответь мне честно!

– Нет, не вижу. Но это не значит, что можно ходить и убивать всех подряд…

– Почему? Почему люди могут ходить и убивать все, что им под руку попадется, а я не могу истреблять все, что попадется под руку мне?! Что за дискриминация, Лилит? Ты вроде справедливая девушка. Так куда же сбежала сейчас от тебя логика и справедливость? Знаешь что, давай закроем эту тему! Не надо пытаться меня менять. Воспринимай меня таким, какой я есть. Ты не можешь измениться в двадцать три года, с чего ты взяла, что я могу и должен измениться в четыреста восемьдесят пять лет?

Лилит молча посмотрела на него и попыталась забрать бутылку, но он не отдавал ее.

– Хватит пить, я сказал! – прикрикнул он на нее.

Лилит удивленно уставилась на него, затем развернулась и пошла на кухню. Там из шкафчика она достала новую бутылку и пришла с ней назад, сев напротив Левиафана, попивая, также как и он, прямо из горла.

– Что с трупом делать? – спросила она, не смотря на него.

– Дай сюда бутылку! Труп – это не твоя забота! – грозно произнес он.

– Почему я должна отдавать тебе бутылку? – Лилит посмотрела на него удивленно, демонстративно, убирая подальше виски.

– Потому что ты слишком много пьешь по пустякам! А я не хочу, чтобы алкоголь влиял на твое здоровье! – разъяснил он.