Эксперимент

Лилит перевела взгляд на стулья, стоявшие у барной стойки. Её внимание привлёк мужчина, сидящий почти в обнимку с огромной кружкой пива. Его лицо было всё в синяках и царапинах, он на что-то жаловался бармену. Чёрное пальто было наполовину в грязи, а с боку, практически подмышкой, была огромная дыра. Брюки, которые изначально были скорее всего черного цвета, в тот момент были двухцветными: верх был цвета грязи, а низ – какой-то серый, видимо из-за реагентов, которыми посыпают скользкие дороги. На его руке поблескивало кольцо, говорящее о том, что у него есть жена. На суставах пальцев виднелись ссадины, а в некоторых местах просто не было кожи.

У него была короткая стрижка, а-ля «я умный» и круглые очки, через которые он печально смотрел на бармена и рассказывал ему невеселую историю. Когда он повернул голову, Лилит заметила, что на втором стекле, на очках, была трещина, от которой ответвлялись маленькие извилистые дорожки к краям стекла. Как будто к нему подбежал маленький человечек и выстрелил в стекло из такого же маленького пистолетика.

В сердце Лилит почему-то сильно защипало, его как будто в тиски зажало, так тяжело и увесисто стучал жизненный насос в груди. Сквозь черствую, ледяную корку, которая когда-то покрыла этот насос, пыталась пробиться жалость к этому мужчине. Но Лилит твердо решила учиться у Левиафана неистовству. Она не считала, что её душа и сердце были жестче, чем любой камень.

Лилит ещё раз взглянула на него и пошла к стойке, уже совершенно не обращая никакого внимания на мужчину.

– Самое крепкое пиво…два! – заказала она.

Бармен удивленно взглянул на нее и начал наливать большой стакан.

Пока он заполнял пивные кружки, Лилит услышала, что мужчина рассказывал о своей жене, с которой сильно поругался, ушёл из дома, где-то напился, с кем-то подрался, оказался без денег. А дома его ждут двое голодных детей, и ему стыдно возвращаться туда. Стыдно смотреть в глаза жене, стыдно перед самим собой, и перед детьми. Бармен, видимо, был его другом или хорошим знакомым, потому что наливал ему бесплатно, и на его лице явно виднелось сочувствие и понимание.

«Слабак!», подумала Лилит, «тебе следует поучиться у Левиафана, каким надо быть жестоким и циничным в отношениях с женщинами. Чертов вампир! Он никогда бы не стал тут сидеть и плакаться в жилетку другу. Скорее всего, он бы пошёл, перекусил кем-нибудь, ну или просто убил, а потом вернулся бы домой, как ни в чем не бывало, и ещё ехидничал бы три дня после этого».

Лилит взяла свои кружки, выбрала самый дальний угол со столом, самый тихий и подальше от людей. Её тело тяжело рухнуло на стул и расслабилось. Губы жадно присосались к пинте.

Лилит сидела как будто в полном исступлении.

Она строила планы каким способом можно было бы притворить в жизнь то, что хотелось.

Можно было бы попробовать пригласить Марка на дружеское свидание под предлогом – вымолить у Жаклин прощения. Досидеть допоздна и попросить Марка проводить домой. Достать нож в лифте и воткнуть его в шею. Но нет. Не то… Полиция слишком быстро бы связала все ниточки воедино.

Подложить бомбу ему в машину…Где взять бомбу? Как завести механизм?

Перерезать провода? Пробить емкость с тормозной жидкостью? Слишком сложно, особенно для человека, который не очень осведомлен в устройстве автомобиля.

Все-таки предложить встретиться на нейтрально территории, обязать Марка никому не говорить о встречи, чтобы все полностью выглядело анонимно, рассказывая о будущем сюрпризе для Жаклин. Убить где-нибудь в безлюдном месте?

Приехать к нему домой? Невозможно, Жаклин там живет…

Ей становилось страшно от всех мыслей и картин, которые бесконечно крутились у нее в голове. Лилит поняла свой самый главный страх: совершить убийство собственными руками. Самосохранение подсказывало ей, что было бы безопаснее, если бы Левиафан приложил к этому свою руку. Он специалист в этом, к нему уже можно записываться на ускоренный мастер-класс по убийству людей. И он всегда останется безнаказанным. Но он уже отказался, и как показалось Лилит, его было уже не переубедить.