Экспедиция в один конец

— Значит, так, Игорь, — начал Каменцев, не без удовлетворения отмечая удивленный взблеск в глазах гангстера при упоминании его имени. — Да, я знаю, как тебя зовут…

— Мы опять переходим на "ты"?

— Думаю, пришла пора. Так вот. Мне известно не только твое имя, но и общий состав банды. Твои подчиненные тут ни при чем, их как раз в излишней откровенности не упрекнешь. А секрет моего обладания информацией, нежелательной для посторонних ушей, заключается в следующем… — Он выложил перед Егоровым диктофон. — Вот, внимай… — нажал на кнопку воспроизведения.

Запись Егоров прослушал, снисходительно усмехаясь. Спросил:

— Ну и что?

— Да ничего для тебя хорошего, — ответил Каменцев враждебно. — Знаешь, что это за адрес, где я вроде бы просил в долг деньги? Там живет милая, добрая старушка. У нее я сделал копию с этой кассеты, запечатал ее в конверт, и вечером того же дня конверт с пояснительной запиской был вручен ее сыну, моему приятелю. Приятель — начальник управления Службы внешней разведки. Тот факт, что конверт вручен, могу доказать тебе прямо сейчас, давай телефон, позвоню. И там все — про пластид, про меня, грешного…

— Ах ты, гаденыш… — прохрипел мафиозо.

— Уйми эмоции! — холодно и твердо произнес Каменцев. — Гаденыш — это ты. Мерзкая уголовная сволочь. И настало время тебя, умника, процитировать: самый верный способ обращения с такими, как ты, при достижении необходимого результата — грубый шантаж. Ты ведь только силу ценишь, только ей подчиняешься? Вот тебе и сила. Теперь. Повторю: генерал — мой приятель. Умный, тонкий, сочувствующий мне человек. И если через определенное время я не буду выходить на его связника, твоей банде — конец!

— Красиво, — помедлив, безучастным и ровным тоном произнес Егоров, почесав затылок. — Более того: настолько грамотно и смело, что я предлагаю тебе свободу, квартиру, документы и стабильную работу в связке со мной…

— Плевал я! — сказал Каменцев. — На все твои золотые миражи! Договор будет таким: я тебя не закладываю, мне как раз очень даже с руки, что этой взрывчаткой ты свое же братское отребье в клочки разнесешь! А меня ты сейчас отвезешь к Наде. И обеспечишь мне уход в Штаты. На том все и рассасывается.

— Сколько взрывчатки свистнули мои огольцы? — внезапно переменил тему Егоров.

— Кто знает… Если ориентироваться на запись — двадцать килограммов, сам слышал. Перед Москвой была остановка. Пластид грузили в красную "Ниву". Мне в тот момент приказали замереть на сиденье, как пришпиленному. Я и замер. И толком ничего, естественно, не видел.

— Какие гарантии, что генерал не проявит инициативы? — спросил Егоров.

— Такие, что, если он ее проявит, я — снова сел… А по прибытии в зону получил заточку под ребро.

— Логично. Но как только ты долетишь до Америки…

— Правильно рассуждаешь, — сказал Каменцев. — У тебя ведь одна проблема — время. Тебе надо выиграть месяц, чтобы замести следы. Где‑то так… Отправь меня в Штаты кораблем… Если что — даешь информацию: на борту беглый преступник… Вот таким образом мы выкуем общую связующую цепь.

— Так, значит, едем к Наде, — произнес Егоров задумчиво. — Ладно. . едем! Жди звонка. Дам я тебе одного хрена из кадров Морфлота… Но договариваться будешь без ссылок на меня… Вот же… — Мотнул, как боксер после пропущенного удара, головой. — Это называется: был дурак, но фишка перла!

— Ты выведешь меня на Геннадия? — уточнил Каменцев.

— Ну ты даешь… — процедил Егоров. — Не, мне правда жаль тебя от себя отпускать…

— Придется! — железным голосом произнес Егоров.

— Сошлешься на Вовку Крохина. Его я предупрежу. Скажешь, хочу беспошлинно ввезти машину, нужен паспорт. А там потихонечку подведешь его к вопросу о плавании в Штаты… Но для начала исполним некоторую формальность. Он набрал номер телефона. Обернувшись к Сергею, приказал: — Ну‑ка, быстро давай мне адрес старушки… — И, следуя диктовке Каменцева, повторил номер дома и квартиры неизвестному собеседнику, заодно напутствовав его: — Пробей, кто сын. Говорят, будто генерал гэбэшный, разведчик, маму его… Жду! Срочно!

Телефон зазвонил через пять минут, проведенных в напряженном и злом молчании.

Егоров выслушал рапорт порученца. Мрачно кивнув, процедил:

— Понял…

— Думаешь, я блефовал? — фыркнул Каменцев.

— К величайшему сожалению, нет, — досадливо дернул щекой мафиозо. — Но ты не очень‑то торжествуй… Жизнь — она долгая, хотя и проходит быстро…

— А знаешь, для чего она дана?

— Ну‑ка, интересно послушать…

— Для того, чтобы стать человеком.

— Эх, Сережа… — неожиданно тоскливо произнес бандит. — Если бы ты знал… Хотя — пустое! Ладно, беги, беглец… Отпускаю. — И, помедлив, прибавил: — Честно. За честность же…

Странно: тут ему Каменцев поверил.

Чужая судьба — изломанная, неведомая — вдруг словно открылась в какой‑то неопределенной, но горькой и ясной догадке, и еще не потерянным для бога показался Сергею этот человек, бредший по стороне тьмы.

Блики от ночных городских огней, как знаки ускользающей благодати, данной когда‑то свыше, еще осветляли его лицо, а значит, и ему, Каменцеву, не стоило усердствовать в ожесточении сердца.