Экспедиция в любовь

— Катька беременна, — бухнул Вадим, с трудом преодолев желание зажмуриться.

— Так… — произнесла Лидия Эдуардовна и надолго замолчала.

Молчал и Вадим, не решаясь нарушить зловещую тишину хоть словом.

Наконец мать тряхнула головой и начала допрос:

— Это что за Катя? Где ты ее нашел?

— Да это подружка одной моей знакомой…

— Я тебя не об этом спрашиваю! — прикрикнула Лидия Эдуардовна. — Где она учится, кто родители?

— В училище в каком-то… В швейном… Отца у нее нет, мать — уборщица.

— Стало быть, она не из твоей школы. Это уже полегче. А то, что и она, и ее мамаша — вообще никто, еще более облегчает положение. Что ты улыбаешься? Полагаю, у тебя сейчас нет поводов для глупых улыбок! Какой срок у твоей… девки? — с трудом выбрала она подходящее наименование для неизвестной ей девушки Кати.

Вадим немного раздраженно дернул плечом:

— Что мне теперь, рыдать навзрыд, что ли? И при чем тут вообще Катькины родители?

— Подумай сам. Или послушай мать, если головы нет. Спрашиваю — какой срок у нее?

— Да откуда я знаю! — вспылил Вадим. — Я что, разбираюсь в этом, что ли?!

— Я вижу, что в том, от чего дети берутся, ты разбираешься. Мать твоей девки в курсе ее беременности? И от кого, кстати, она беременна?

— Ну не знаю, не знаю я! — повысил голос Вадим и тут же получил затрещину.

— Не кричи на мать! В общем, иди звони своей… иди звони этой Кате, и чтобы через полчаса она была здесь. Ясно?

— Не совсем, — озадаченно ответил сыночек, тем не менее послушно встав с места.

— Зато мне ясно. Иди звони.

Из коридора вскоре донесся его неуверенный, запинающийся голос:

— Катя? Привет. Слушай, Кать, давай-ка приходи ко мне. Да, прямо сейчас. Ну так надо, придешь — увидишь. Нет, я по телефону не буду объяснять. В общем, я тебя жду, и побыстрее. Ах, да — адрес…

Вадик продиктовал девушке адрес и повесил трубку. Вернувшись в кухню, он уставился на мать непонимающими глазами.

— Ну, позвонил. Скоро она явится. Что теперь?

— Что теперь — это уже мое дело. А твое — помалкивать и не говорить глупостей. Сядь пока и доешь свой ужин.

Вадик вяло поковырял вилкой остывшее пюре, съел рыбу и только было хотел налить себе чаю, как раздался короткий отрывистый звонок в дверь, как будто звонивший сам не был уверен в том, что ему следует войти.

Он вскочил с места, грохнув стулом, однако Лидия Эдуардовна, опередив сына, властно отстранила его:

— Иди в комнату. Я сама открою.

Он послушно поплелся в комнату и напряженно застыл на краешке глубокого кресла, прислушиваясь к тому, что делалось в коридоре.

— Я… здравствуйте… а Вадик дома? — пролепетал робкий девичий голосок. Катя явно не ожидала, что дверь ей откроет не Вадим, а элегантная дама с безупречной прической и неприязненным выражением холеного лица.

— Вадим дома. Но, собственно говоря, вас хотел видеть не он, а я. Проходите.

Лидия Эдуардовна ввела в комнату испуганную, ничего не понимающую тоненькую невысокую девочку. Своей хрупкой полудетской фигуркой, огромными глазами и тонким личиком, нежным, как будто фарфоровым, Катя всегда напоминала Вадику сказочного эльфа. Сейчас в этих широко распахнутых глазах стояли слезы — Катя была очень застенчива со старшими, а Лидия Эдуардовна способна была привести в замешательство своим ледяным взглядом и не такую девчушку.

Вадим молча кивнул своей подружке, не сделав ни малейшей попытки помочь ей успокоиться и освоиться в незнакомой обстановке. Лидия Эдуардовна величественным кивком указала Кате, куда ей следует сесть, и девочка примостилась в кресле в точно такой же неудобной позе, как и Вадик. Казалось, что она готова вспорхнуть с места и убежать.

— Меня зовут Лидия Эдуардовна, — холодно произнесла хозяйка, продолжая стоять. — А вы, насколько я понимаю, Катя?..

Девушка попыталась ответить, но лишь что-то пискнула и замолчала. Собственно говоря, никакого ответа от нее и не требовалось. Сначала, как только она вошла, Вадику было жаль ее. Он прекрасно знал, на что способна его мать и как трудно выдерживать ее натиск. Однако теперь он лишь хотел, чтобы вся эта сцена поскорее закончилась, а Катя вызывала у него сейчас только чувство неловкости и какой-то брезгливости. Рядом с изысканной, уверенной в себе матерью она показалась ему просто какой-то дурочкой.

— Так вот, Катя. Я не собираюсь вступать с вами в длительные беседы, поэтому сразу перейдем к делу. Какой у вас срок?

Катя вспыхнула и опустила голову. Однако Лидия Эдуардовна продолжала настаивать на ответе, пока не добилась едва слышного, дрожащего:

— Около четырех недель.

— И что, вы были у гинеколога, который подтвердил это, или просто полагаетесь на результаты теста?

— Бы… была, — всхлипнула Катя.

— Ну что ж, четыре недели — срок небольшой. Я дам вам денег на аборт, и мы все забудем об этой неприглядной истории.

Неожиданно Катя сумела собрать остатки самообладания и тихо, но твердо заявить:

— Я не буду делать аборт. Я не хочу.

— Вот как? — с презрением взглянула на нее Лидия Эдуардовна. — Вы что же, милая моя, полагаете, что мой сын на вас женится? И вообще, откуда мы можем знать, что это его ребенок?