Экспедиция «Уллис»

Причудливо извивающийся пролив, отделяющий Лефкас от материка, прямой, как линейка, риф Плака-Спит с его бурунами и низкий горб Ирапетры составляют уникальную комбинацию, какой не увидишь больше нигде, ни в Греции, ни у берегов Италии, зато они точно отвечают наставлениями для плавания в «Одиссее». Больше того, нет никаких оснований предполагать, что местные названия подделаны, чтобы порадовать исследователя. Современные жители Лефкаса даже не подозревают, что этот регион изображен в поэме о великих скитаниях. Собранные нами свидетельства были подлинными и нефальсифицированными.

Разумеется, какие-то загадки еще остаются. Что произошло с тремя курганами, отмеченными в 1864 году британскими ВМС на мысу Ирапетра? Кто покопался в них — какой-нибудь археолог-любитель или грабители? В отчетах экспедиции Дерпфельда, работавшей на Лефкасе сорока годами позже, они не упоминаются. Возможно, эти могильники содержали ключ к проблеме «светлого луга сирен», подобно тому как обилие микенской керамики на Меганиси, если удастся его объяснить, сможет что-то поведать про остров быков Гелиоса.

Странная, лишенная плоти сказка о Калипсо прерывает цикл ионийских повестей в «Одиссее». Обитель нимфы — Огигия — воспринимается как совершенно нереальная, сказочная страна. Рассказ о том, что герой попадает туда, плывя девять дней на обломках, неправдоподобен. Восемнадцатидневное плавание оттуда не вмещается в размеры Средиземного моря. Огигия лежит за реальным горизонтом, и профессор А. Уэйс, один из авторов «Руководства к Гомеру», считает, что Калипсо «придумана самим Гомером, чтобы объяснить долгое отсутствие героя».

В самом ли деле Феакия, куда волны принесли Улисса и где состоялось его романтическое спасение кроткой Навсикаей, находилась на Керкире? Может быть, да, может быть, нет. На этом острове пока не найдено никаких микенских предметов, и вообще Керкира, возможно, лежит за пределами микенского мира, хотя, как замечает тот же профессор Уэйс, «одной из общих для эпических творений черт является то, что важнейшие события саги прочно привязаны к конкретным местам». С того момента, как погибает итакская флотилия, эти привязки сосредоточены на северо-западе Греции.

Естественно спросить, каким же образом приключения Улисса, сперва на логическом каботажном маршруте из Трои на юг, затем в родном архипелаге героя, оказываются перенесенными на сотни миль в западную часть Средиземного моря, чаще всего — в Тирренское море между Сицилией и побережьем Италии? Ответ на это может дать обширная миграция греков в те времена, когда Гомер составлял свою композицию сказов об Улиссе. Греки продвигались на запад, учреждая колонии, и родной фольклор был их спутником. Обосновываясь в новых областях Великой Греции, они оснащали свои сказы деталями местной топографии, пренебрегая возникающими несоответствиями, поскольку в их представлении Улисс был непревзойденным путешественником и, следовательно, побывал здесь до них. Истина за восемь веков до начала миграции выглядела совсем иначе. Возвращаясь домой, маленькая флотилия микенских боевых галер должна была следовать как можно более коротким маршрутом, благоразумно держась поближе к берегу. Перенося действие «Одиссеи» в Сицилию и Италию, толкователи лишь превращали все плавание в головоломку.

Главного злоумышленника нетрудно опознать. По иронии судьбы, речь идет о том самом блестящем географе, чье толкование похода Ясона за золотым руном привело мой «Арго» в Грузию за год до нашего плавания по следам Улисса. Страбон был самым проницательным географом своего времени. Он правильно угадал, что понятие «золотое руно» было связано со способом улавливания крупинок золота овечьими шкурами в горных реках Кавказа. Тут он мог основываться на собственных наблюдениях. Уроженец Малой Азии, Страбон был лично знаком с регионом Черного моря. Позже он переселился в Рим, одно время жил в Александрии и столько путешествовал, что мог говорить о себе: «…я странствовал с востока на запад, от Армении до Тосканы, что напротив Сардинии, и с севера на юг от Черного моря до рубежей Эфиопии». Однако совершенно ясно, что Страбон никогда не бывал в Итаке, Микенах и на северо-западе Греции. Здесь его писания пестрят ошибками: он утверждает, что на Итаке нет никакого грота наяд, не знает о существовании острова Даскалио, залив Амвракикос у него всего лишь мелкая лагуна, и он безнадежно запутывается в описании столь важного пролива между Лефкасом и материком, помещая мосты и города не там, где они находились на самом деле. Но что хуже всего, Страбон неверно указывал местоположение дворца Нестора.