Эксодус (Книга 1 и 2)

Затем случилось восстание женщин. Одну из четырех девушек, которые первыми приехали в Шошану, звали Руфью. Это была невысокая и не очень красивая девушка, но именно она возглавила бунт женщин. Она выступала на собраниях и доказывала, что женщины не для того покинули черту оседлости и Польшу, и, конечно же, не для того приехали в Шошану, чтобы стать здесь домохозяйками. Они требовали полного равенства не только дома, но и в труде. Они постепенно опрокинули все общепринятые традиции, работая плечом к плечу с мужчинами даже в поле. Они взялись за птицеферму и за овощеводство, обнаруживая не меньше способностей и выносливости, чем мужчины. Они научились даже обращению с оружием и несли вахту по ночам.

Руфь, возглавлявшая бунт женщин, поставила себе целью завладеть животноводческой фермой Шошаны, состоявшей в то время из пяти коров. Ей ужасно хотелось получить коров в свое распоряжение. Но мужчины на это не шли ни в какую. Это уж было слишком! Яков, самый опытный оратор среди мужчин, ринулся в словесный бой с Руфью. Как же она не понимает, что коровы - это все-таки слишком опасное дело для женщин! Кроме того, эти пять коров были самым ценным достоянием Шошаны, над которым буквально дрожали все.

К изумлению всех Руфь замолчала и подчинилась. Это было так на нее не похоже! Целый месяц она не обмолвилась ни единым словом о коровах. Зато она при малейшей возможности убегала украдкой в соседнее арабское село, чтобы научиться там искусству доения. В свои редкие свободные от работы часы она тщательно прочитала все книжки по животноводству, которые ей удалось достать.

Однажды рано утром Яков, после ночного дежурства, вошел как-то в коровник. Руфь нарушила слово! Она сидела и доила Иезевель, их лучшую корову.

Немедленно был созван митинг, чтобы вынести общественное порицание товарищу Руфи за недисциплинированность. Однако Руфь привела цифры и данные, доказывая, что при надлежащем уходе и кормлении коров, можно значительно увеличить надои. Она упрекнула мужчин в невежестве и нетерпимости. Чтобы убедить ее во вздорности ее утверждений, собрание решило поручить ей стадо на время.

Дело кончилось тем, что Руфь стала таки заведующей фермой. Она увеличила поголовье в двадцать пять раз и стала одной из самых опытных животноводов страны.

Яков и Руфь поженились. Говорили, что она единственный человек на свете, который может переспорить Якова. Они любили друг друга и были как нельзя более счастливы.

Острейший кризис наступил в Шошане с рождением первых детей. Женщины так упорно дрались за равные права, они их и добились и играли важную роль в хозяйственной жизни. Многие женщины занимали руководящее положение. Вопрос подвергся тщательному обсуждению. Должны ли женщины оставить теперь работу и заняться домашним хозяйством? Нельзя ли найти другой выход? Жители Шошаны придерживались мнения, что коль они ведут образ жизни единственный в своем роде, то и в вопросе о детях они должны найти выход единственный в своем роде.

Так возникли детские учреждения. Определенным жителям Шошаны было поручено ходить за детьми и воспитывать их в рабочее время. Это освобождало женщин для работы в хозяйстве. По вечерам дети возвращались в свои семьи. Многие подняли крик за пределами Шошаны, что такой образ жизни разрушит семью, в которой евреи находили единственное спасение во все века гонений. Несмотря на эти опасения, семейные связи в Шошане остались такими же тесными, как в любой другой семье.

Наконец-то Яков Рабинский обрел свое счастье. Шошана все росла и росла, и вот она уже насчитывает около ста членов и возделывает свыше тысячи дунамов земли. У Якова не было никакого личного имущества; даже предметы его одежды принадлежали не ему лично. У него была зато жена, которая не лезла за словом в карман, и была одним из лучших земледельцев Галилеи. По вечерам, после дневного труда, они гуляли вдвоем с Руфью по газонам и цветникам, или они поднимались на небольшой холм и смотрели вниз на зеленеющие поля. Яков был счастлив.

Шошана, первый кибуц в Палестине, был, пожалуй, долгожданным ответом на вопросы, поставленные сионизмом.

Глава 10

Однажды вечером Иося вернулся домой с важного совещания "Ваад Галашон" "Комитета по делам языка", глубоко погруженный в мысли. Так как он занимал выдающееся положение в стране, к нему обратились со специальным призывом.

У Сары всегда был готовый чай для Иоси, в какой бы час дня или ночи он ни возвращался со своих заседаний. Они сидели на веранде своей трехкомнатной квартиры на улице Гаяркон, с которой открывался широкий вид на Средиземное море. Отсюда была хорошо видна излучина побережья, переходящая из Тель-Авива в Яффу.

- Сара, - сказал он наконец, - я принял решение. Я был сегодня на совещании "Ваад Галашон", и там мне предложили принять новую фамилию и разговаривать исключительно на языке иврит. Сам Бен-Иегуда выступал. Он проделал огромную работу по модернизации иврита.

- Чепуха какая! - ответила Сара. - Ты мне как-то сам сказал, что ни разу во всей человеческой истории не удалось воскресить язык.