Экскурсия в Авалон (СИ)

Сверху по огромным круглым листьям мягко шелестел дождь.

Вместо эпилога

– Приветствую вас, господа, – сказал Проводник. – Очень, очень рад.

В небольшом низком каменном строении под ржавой железной кровлей было холодно. Еще бы, снаружи царил декабрь месяц, на улице вовсю шел мокрый снег, превращая степь в бескрайнее месиво. На длинной гимнастической скамейке сидели трое: мрачного вида мужчина лет тридцати с наголо выстриженной головой и перебитым носом, вальяжный дядька лет пятидесяти, чей рот был полон золотых зубов, и девятнадцатилетний паренек с длинными светлыми волосами до плеч.

Все они выдыхали облачка пара. Паренек отогревал руки в карманах, мрачный все время растирал свои татуированные кисти, а золотозубый был в красивых шерстяных перчатках, его руки не мерзли.

На полу перед ними стояли туго набитые рюкзаки.

– Скажу сразу, – с вежливой улыбкой говорил Проводник. – Ваши имена мне совершенно ни к чему. Можете назваться вымышленными именами или прозвищами. Ко мне обращайтесь так: Проводник.

Все трое молча кивнули.

– Я действительно буду вашим проводником, – продолжал он, выдыхая клубы пара; руки он держал в карманах брюк. – За установленную плату – вы знаете, за какую – я отведу вас в мир, который называется Елисейские Поля… Впрочем, – тут глаза Проводника слегка затуманились, – один из моих клиентов назвал этот мир Авалоном… Он был ученый, биолог…

– А почему «был»? – подозрительно поинтересовался мрачный. – Он что, умер?

Проводник улыбнулся еще шире, хотя это казалось практически невозможным…

…Сквозь осенние лиловые заросли пробирался Хищник – крупная волосатая псевдоцапля с крысиным хвостом и большими листовидными ушами, торчащими по бокам головы.

Следом за ним, метрах в полутора, смешно семенил детеныш, копия Хищника, уменьшенная в сотню раз. Ну, если понятнее, величиной с котенка. Клювастый и головастый детеныш, с забавными маленькими и мягкими ушками.

Родитель и его отпрыск были связаны между собой эластичной трубкой толщиной с палец. Это была пуповина. Пока что Хищник питал отпочковавшегося малыша соками собственного организма. Но соков этих, прямо говоря, было немного. Ибо Хищник давно уже голодал. Кожа на нем обвисла складками, на шее отчетливо проступал кадык, поступь была вялой. Детеныш тоже был не особенно бодр. Иногда он даже спотыкался и падал, и тогда Хищник равнодушно волочил его за собой на канатике-пуповине.

Проходя мимо большого раскидистого дерева без листьев, похожего на громадный коралл, Хищник остановился. Детеныш, подкатившись к нему, остановился тоже. Дерево-коралл было облеплено комками чего-то серого, вроде губки, а с некоторых ветвей свисало нечто вроде мочала.

Это был Живой Туман, тоже порядком отощавший за последние недели. Осев на дереве, он помаленьку обглодал всю листву и теперь терпеливо ждал – а что ему, собственно, еще оставалось делать? Хищник подшагнул поближе, вяло ткнул кончиком клюва в серое мочало, потом еще раз, и еще. Мочало вздрогнуло и медленно съежилось.

Хищник мотнул головой. Невкусно. И вообще – несъедобно.

Хищник с шумом обрушился набок, примяв лиловые папоротники. Подскочил детеныш. Навивая пуповину петлями, взобрался на родителя, вцепился цыплячьими лапками в его редкую шерсть. Замер, прижавшись к родительскому телу щекой. Смешное созданьице: маленькое, голенькое, розовое, лишь голова покрыта беловатым пушком.

Хищник опустил голову, свел уши к затылку и как никогда стал похож на унылую цаплю. Или, скорее, на унылого пеликана (под горлом у него отвисал дряблый кожистый мешок).

Есть хотелось. Очень хотелось есть. Мотыльки, да стрекозы, да тушканчики – разве все это еда для универсального Хищника? Не еда, смех один.

Совсем рядом пролетел крупный мотылек. Хищник никак не отреагировал, зато детеныш сонно вскинул голову и принялся судорожно разевать свой маленький клюв; но клюв его был как бы склеен полупрозрачной слизью. Освободиться от этой слизи и «распечатать» свою пасть детенышу предстояло сразу же после того, как порвется – сама собой – пуповина, то есть где-то через месяц. Это будет означать для малыша начало новой, независимой, самостоятельной жизни…

Это будет означать, что Хищников станет двое – большой и маленький.

Хищник задремал. Детеныш, пока что составляющий с ним одно целое, угомонился и задремал тоже.

Мочала, свисающие с дерева, слабо колыхались от порывов легкого ветерка.

Они ждали.

Они ждали, чудовищные порождения мира, которому покойный ученый дал название Авалон.Они ждали новых экскурсантов.

Баку, Август 2001 – февраль 2002

Примечания

1

Бифрост (на древнеисландском – Бильрест ) – сказочный мост-радуга между небом и землей, а на самом деле между различными измерениями пространства и времени, по которому можно пройти (здесь и далее примечания автора) .

2

Сират – в исламе: мост «тоньше волоса и острее меча», перекинутый через адскую пропасть; умершему предстоит пройти по Сирату, и, если он не сорвется в ад, то достигнет рая.

3