Эксклюзивный мачо

– Значит, Никифоров? – вздохнула я. – Скажи, Артем Сергеевич, тебе очень не хочется, чтобы в это дело был замешан Тагаев?

– А тебе очень хочется?

– Мне хочется найти убийцу.

– Тогда сиди дома и никуда не суйся. После те­бя одни трупы. – Он слегка смутился и нервно каш­лянул.

– Не похоже, чтобы Никифоров особо опасался гнева любовницы, – вздохнула я, решив не обра­щать внимания на слова Артема. – Приличия соблюдал, это верно: попросил Лапшина на стреме постоять, чтоб на Веру не нарваться, но боялся вряд ли, не то не стал бы вести себя так по-дурацки, я имею в виду ту же Анну.

Лялин взглянул на часы и сказал:

– Гадание на кофейной гуще, предлагаю на се­годня закончить.

Мы простились с Артемом, Олег проводил меня до машины.

– Кажется, я действую парню на нервы, – со­общила я ему с печалью, наблюдая, как Артем отча­лил на видавших виды “Жигулях”.

– Ничего удивительного, мне ты тоже действу­ешь на нервы, – заметил Лялин.

– Я же хочу помочь, – возмутилась я.

– Конечно, но получается, что все еще больше запутываешь. Где ты – там очередной труп, что в этом хорошего?

– Иди ты к черту, – в сердцах сказала я. Лялин хмыкнул и в отместку поцеловал меня. Я отстрани­лась, недовольно заметив: – Осмелел.

– Ты мне всегда нравилась. Старею, тянет на молоденьких.

– Ага. Помни, от меня одни неприятности.

– Помню, но ничего не могу поделать: сердцу не прикажешь.

Настроение было ни к черту. Что я в самом деле лезу и порчу людям жизнь? Лялин прав, менты меня не тронут, Дед не позволит, а кто с ним в нашем го­роде свяжется? Наплевать и уехать куда-нибудь к морю. А там, глядишь, найдут кого-нибудь или дело закроют. При мысли об этом все во мне возмути­лось. Надо полагать, не от жажды справедливости, а от безделья. Хотя тут я лукавила: очень хотелось до­копаться до истины. Три трупа, а мы все на кофей­ной гуще гадаем.

Я поехала домой, злясь на себя, на Вешнякова и вообще на весь мир. Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. Недовольный Сашка, кото­рый собрался на прогулку, демонстративно ушел на балкон.

– Вы сговорились, что ли? – крикнула я ему вдогонку, он даже ухом не повел. – Точно сговори­лись, – сказала я и сняла трубку.

Звонил Сафронов. Он был потрясен известием о гибели Веры, что меня не удивило. Полчаса я уте­шала его, потом принялась выспрашивать, с какой стати в ночь убийства Никифоров остался ночевать у него. Оказывается, не первый раз оставался. Дру­зья любили перекинуться в картишки, собиралась компания из четырех человек, Никифоров по-хо­лостяцки иногда ночевал, когда засиживались доль­ше обычного, так было и в тот раз. У Никифорова алиби, кроме Петра, еще двое могут подтвердить, что он провел с ними вечер и часть ночи. От Петра поехал в офис. От Вешнякова я узнала, что первым забил тревогу все тот же Никифоров, он несколько раз звонил Вере, но она не отвечала. Это показалось ему подозрительным, и он поехал к ней, стоял под ее дверью и названивал то на домашний, то на мо­бильный телефон, и слушал, как звонки раздавались в пустой квартире. Это здорово его напугало, он вы­звал милицию. Артем говорит, парень очень нерв­ничал, что и неудивительно, просто обнаружить труп и то дело малоприятное, а если это твоя возлюблен­ная… Артему видеть Никифорова в роли убийцы предпочтительнее, чем Тагаева, но алиби – это али­би. Петр дал понять, что Никифоров во всех несчас­тьях винит меня. Что он подразумевает под этим, еще вопрос, возможно, считает, что я убила всех тро­их. Кстати, имеет право. Я-то вот не стесняюсь пред­ставить его в роли убийцы.

Разговор этот умиротворения в мою душу не внес, и я вновь подумала: может, внять мудрому со­вету и в самом деле сидеть себе дома? Не успела я дойти до входной двери, чтобы погулять с Сашкой хоть полчаса, телефон зазвонил вновь. Чертыхаясь, я сняла трубку, уже не ожидая от жизни ничего хорошего.

– Ольга Сергеевна? – Голос Валерии я узнала сразу, хотя она говорила очень тихо, скорее шепта­ла. – Я узнала о Верочке…

– Вы что шепчете, вам говорить неудобно? – Не то у меня было настроение, чтобы разводить политесы.

– Я… мужу вряд ли понравится… он считает… Никифоров был у него сегодня. Гена говорит, Павел сам не свой, его можно понять. Он считает, в мили­ции к нему отнеслись безобразно, кажется, его по­дозревают, и он думает, что виноваты в этом вы.

– В убийстве? – уточнила я.

– Что вы… то есть он считает, это вы их настра­иваете.

– Пусть считает, – разозлилась я.

– Я спросила у мужа, не встречался ли он рань­ше с Анной. Он очень рассердился на меня за этот вопрос. Знаете, у меня дурное предчувствие, если честно, я сама не своя. Все как будто жду чего-то. Нас было восемь человек на яхте, и трое уже погибли.

“Только этого не хватало, – с тоской подумала я, разглядывая стену. – Сначала Петр, теперь Вале­рия. Почему бы ей не поделиться своими страхами с близким человеком, с мужем, к примеру?” Навер­ное, я потеряла нить разговора, потому что очень удивилась, когда она заявила:

– Он вас боится.

– Кто? – немного похлопав глазами, решила уточнить я.

– Убийца, – ответила Вера, чем повергла меня в состояние легкого шока.