Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях

За восемь недель съемок работа порой становилась настолько напряженной, что Каррере пришлось четыре раза делать перерыв, чтобы как-то развеяться. Или, быть может, ему просто было необходимо освежить воображение, восстановить силы. Он находил партнеров для Мерри, приводил их в дом и фотографировал их во время занятий любовью. Иногда он просил любовников занять определенную позицию — изменить положение тел или выражение лиц, — чтобы снимок получился удачнее. Точно так же он руководил действиями актеров на съемочной площадке.

А Мерри была настолько увлечена съемочным процессом и настолько подчинилась предложенному Каррерой ритму и образу жизни, что все это время ощущала себя его творением. И то ли оттого, что она обрела соответствующий физический и эмоциональный настрой, хотя это произошло помимо ее воли, то ли из-за постоянного чувства унижения, которое она испытывала, встречаясь с незнакомыми мужчинами, — ей удавалось очень правдоподобно передать безвольную покорность, отличавшую характер ее героини, именно в те съемочные дни, которые сменяли ночи, проведенные ею в постели с незнакомцами.

Встреча с пятым мужчиной доставила Мерри какое-то извращенное наслаждение. На этот раз она воочию представляла себе, как на все это можно смотреть сквозь видоискатель фотокамеры Рауля. Она до сих пор не задумывалась о внешних проявлениях секса, но теперь ее даже заинтересовало, как выглядят со стороны все эти движения на кровати или на полу, как выглядят сплетенные потные тела. Красиво ли это, или в этом есть нечто звериное, или это сродни изяществу балетного дуэта? Она знала, что Каррера предъявляет очень высокие требования эротическому искусству, и ей хотелось ему нравиться.

Это была в высшей степени странная любовь, но ведь в своей жизни она очень мало любила и ее мало любили, и если это было то, чего она заслуживает и что ей суждено, то Мерри ничего не оставалось, как этим и довольствоваться. Завершив съемки, Каррера устроил прием у Максима, после которого отвез ее домой, и не оправившись еще от обуявшего его на банкете безудержного веселья и возбуждения, повел в спальню, помог раздеться и овладел ею. Он был с ней почти по-юношески страстен и могуч и доставил ей истинное наслаждение. Она даже поразилась: если он способен на такое, зачем тогда ему искать утешения в фотоаппарате. И у нее затеплилась надежда, что все образуется, их отношения нормализуются и они станут полноценными любовниками, способными доставить друг другу физическое удовольствие.

Каррера целыми днями проводил в монтажной. Мерри бродила по Парижу, много читала, много спала. Она заметила, что теперь спит больше обычного, но все равно постоянно ощущает усталость. Однажды она пожаловалась Раулю на плохое самочувствие, и он посоветовал ей обратиться к врачу. Она не очень-то любила врачей, но Рауль сам позвонил и записал ее на прием к доктору Дрейфусу на следующий же день.

— Рауль, — обратилась она к нему после ужина.

Он оторвал взгляд от фотографий, которые сосредоточенно рассматривал, и вопросительно взглянул на нес.

— У меня положительная реакция, — сказала она.

— Что значит положительная реакция? — спросил он по-французски.

— Это значит, что я беременна.

Он отложил фотоальбом и посмотрел ей прямо в глаза.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он. Он встал, подошел к ней и положил руки ей на плечи. — Мы сделаем все, что нужно. Это очень просто. У меня в Швейцарии есть приятель.

— Ты хочешь, чтобы я это сделала?

— Я хочу, чтобы ты сделала то, что хочется тебе. Я всегда хочу делать только то, что хочешь ты.

— А как ты посмотришь на то, если я скажу тебе, что хочу ребенка?

— Но… почему? — спросил он.

— Не знаю. Наверное, потому, что я хочу его. Наверное, я хочу, чтобы у меня был ребенок.

— Чтобы у нас был ребенок, — сказал он.

Она рассмеялась коротким горьким смешком. Разве можно определить, кто из ее многочисленных партнеров отец ребенка?

— В общем-то, — говорил он, шагая по комнате и размышляя над ее словами, — в этом нет ничего ужасного. Это даже занятно. Я иногда задумывался — а не воспитать ли мне дочь…

— Дочь? Почему ты думаешь, что родится девочка?

— Сын меня бы не интересовал, — сказал он холодно, — но вот воспитать дочь… Вот это, — сказал он с воодушевлением, — было бы куда интереснее.

Он продолжал ходить взад-вперед, погруженный в свои мысли, и потом сказал:

— Да, решено. У нас будет ребенок.

Он подошел к ней, поцеловал в лоб.

— Дочка, — повторил он и улыбнулся.

Во время их разговора Мерри чувствовала отвращение и даже тошноту. Она еще могла стерпеть все, что произошло с ней. Она могла выдержать все что угодно. Но ребенок! Что это еще за странное увлечение для Рауля Карреры — воспитывать дочь. Она — если конечно родится девочка — заслуживает совсем иной жизни, куда лучше той, что прожила Мерри.