Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях

Метод ведения Холлистером-старшим финансовых дел был просто экзотическим примером того, насколько потусторонней материей казались деньги этим подросткам — потому что именно то же самое ощущение было свойственно и их родителям. Мерри ее новые приятели просто очаровали. Она ходила с ними на пляж и отправлялась на автомобильные прогулки по прибрежному шоссе, чтобы высматривать в дюнах спальные мешки — их там всегда было полным-полно, — которые извивались, точно червяки. Мальчики и девочки с полнейшим равнодушием наблюдали за этими совокуплениями, которые Мерри интересовали именно как совокупления. А ее новые друзья ни к чему не относились серьезно — даже к сексу, который в жизни их родителей занимал заметное и даже почетное место, прямо как национальный флаг: ведь секс — одно из величайших священнодействий. Но у этих подростков все священное вызывало скуку. К тому же, они прекрасно знали, что это такое и что из этого получается. Они знали все о любовных интрижках, о разводах, о судебных процессах, об исках о признании или лишении родительских прав, обо всех недолговечных союзах, из-за которых они были лишены нормального детства, и хотя они никого не осуждали, потому что человек, кого-то осуждающий, всегда производит впечатление напыщенного лицемера, — они не собирались и давать клятву верности сексу, вытянувшись по стойке «смирно» и держа руку на гениталиях. Это им казалось и вовсе глупостью.

С другой стороны, они, конечно, не были совсем индифферентны к сексу. В то утро у бассейна в теннисном клубе Ронни Голден рассказал о статье, которую он прочитал в «Лос-Анджелес тайме», — об облаве на подпольный синдикат порнографов в Чикаго. Самым забавным было то, что этот синдикат объединял любителей, а не профессионалов — их тайное общество сплошь состояло из добропорядочных обывателей (многие из них были семейными парами), которые обменивались друг с другом порнографическими фотографиями, сделанными «полароидом».

— А почему «полароидом»? — спросила Пэм.

— Ну, это же ясно, — ответил Гарри. — Если снимаешь простым аппаратом, надо отдавать пленку в проявку, потом печатать фотокарточки, да только кто же согласится! Или приходится проявлять и печатать самому, а это вообще головная боль.

— То есть, ты хочешь сказать, что такие пленки не возьмут в обработку в фотостудии?

— Именно! — сказал Гарри.

— Это черт знает что! — сказал Эд Кент. — Если вдуматься, то это просто черт знает что. Допустим, женился парень и они с женой хотят друг друга поснимать так, как им хочется. У них же должно быть на это полное право!

— А зачем это им? — спросила Пэм.

— Откуда я знаю. Но почему они не могут это сделать? — спросил Эд.

— Ну, представь себе: муж с женой захотят сфотографироваться, чтобы потом, когда они станут старенькими, морщинистыми и некрасивыми, разглядывать эти фотографии, — предположила Лила.

— Ты даже усложняешь. Просто на свете немало вуайеров, — сказал Ронни.

— А кто такие вуайеры? — спросила Мерри.

— Люди, которые любят кое-что смотреть, — ответил он.

— А разве это не все любят? — спросил Билл Холлистер. Все засмеялись и оставили эту тему.

А потом, в передней, когда ребята одевались, Билл спросил Гарри и Эда, что они думают по поводу приобретения «полароида».

— А что, давай! — согласился Эд.

— Чего? Чего? — спросил Ронни, вернувшись из душа. — Что это вы тут замышляете?

— Одно дельце с «полароидом», — сказал Эд. — Билл хочет купить эту штуку.

— Почему бы нам всем не скинуться? — спросил Гарри.

— И чей же это будет тогда аппарат? — поинтересовался Эд.

— Можем тянуть спички или что-нибудь в этом роде, — предложил Ронни.

Ребята обшарили карманы и извлекли десятки, двадцатки и даже полусотенные.

— А что, если девчонки не согласятся? — спросил Эд.

— Тогда найдем других, которые согласятся, — ответил Ронни. — Не боись.

Они обедали на патио, выходящем на бассейн, и Билл пригласил девчонок вечером к себе на небольшой, как он выразился, «забойный номер». Но никто из ребят и словом не обмолвился о принятом накануне решении купить фотоаппарат. Они не рассказали об этом не из опасения, что кто-нибудь из девчонок не одобрит их затеи, но просто ради того нетерпеливого возбуждения, в котором они будут пребывать на протяжении всего вечера. Вот ведь здорово придумано! Эту забаву стоит обмозговать — без напряга, конечно, спокойно. Даже к такого рода вещам они, насколько возможно, старались относиться подчеркнуто равнодушно.

Ронни, например, который в свои девятнадцать был самым старшим из всех, вообще считал, что ничего не выйдет.

— Но ты же согласился, — недоумевал Эд. — Ты же деньги дал.

— Конечно. Но ведь и ты играешь в Вегасе вовсе не потому, что тебе нужны деньги. Ты, может, даже и не надеешься на выигрыш. Но ставку делаешь. И если ты не законченный идиот, то ты делаешь ставку просто ради игры. Просто чтобы посмотреть, что будет. Просто ради кайфа. Так и здесь. Да только ставки-то не высоки.

— Это еще почему? — спросил Эд.