Экс 2 (СИ)

А тут куратор оторвался. По полной программе. Все уши прожужжал. И отпустил Антона только тогда, когда тот уже начал плохо соображать, о чем идет речь. Не в целом, тут все было предельно ясно: курсант Ветров - потенциальный алкоголик, наркоман, сексуально распущенный тип и редкостная неблагодарная скотина. Его, видите ли, учат, кормят, поят, одевают, а он не ценит. Страна доверила ему охрану интересов, а он на казенные деньги гулеванит, мерзавец. Антон перестал понимать конкретные претензии. Едва ли не обвинения. То ли он казнокрад, то ли развратник, то ли пьяница, то ли нарушитель правовых и моральных норм широкого профиля.

Бот еще и периодически вопросами неожиданными взбадривал. Типа: "Вы меня слушаете, или нет?". Или: "Что скажете в свое оправдание, курсант?". Ответов на них не требовалось, но изобразить внимание, преданно выпучить глаза и проблеять нечто неопределенно-виноватое было необходимо. Что дополнительно напрягало. Антон едва не вспотел, появилось до боли знакомое ощущение, что в голову напихали ваты. И поневоле вспомнились душеспасительные беседы с милейшим военным психологом капитаном Джонсон, чтоб ей икалось подольше. Вроде бы, совершенно разные люди, а эффект от общения одинаков.

К счастью, Бот таки угомонился. И отпустил Ветрова восвояси. Напоследок, наверное, чтобы смягчить эффект от изнасилования мозга, соизволив добавить толику конструктива. Уведомив Ветрова о том, что защита практики для первого потока прибывших с "полевки" назначена на послезавтра.

Следующие сутки были отмечены нервотрепкой. И не по причине предстоящей защиты - традиционная академическая страшилка об отчислении по итогам неудачной "полевки" ныне его мало волновала. К тому же доклад о результатах полевой практики Ветров набросал и закодировал заблаговременно, еще в Риверсайде, осталось расшифровать и распечатать. И в успешной практически защите не сомневался. Практически - во всех смыслах слова.

Беспокойство же было связано с Дианой - сообщение недельной давности слишком сильно взбудоражило психику. Не то, чтобы Антон не находил себе места, метался из угла в угол львом в клетке. Отнюдь. Ветров большую часть дня провалялся в боксе на кровати. Однако не мог заснуть и периодически ловил себя на том, что слишком крепко сжимает челюсти, чуть ли не до зубовного скрипа. Или скрежета. И зубовный скрип-скрежет совпадал по времени с мыслями о Диане.

Казалось бы, причины себе нервы мотать отсутствуют. Обычное сообщение, никаких намеков на неприятности. А подтверждения тому, что получен его ответ, не требовалось. Ни Диана, ни Антон старались не злоупотреблять сообщениями. И других данных о том, что с девушкой случилась беда, нет. Ни объективных, ни субъективных - знание-понимание помалкивало. И сопутствующие факторы на психику не давят - "запах опасности" не усиливается, дар авурха с чуйкой характерных сигналов не подают. Значит, "демоны" вплотную не подобрались пока. Ан нет. Беспокойство давило на сердце. А некие невнятные предчувствия грызли печенку. Поэтому защиты полевой практики Антон не боялся, а, напротив, ждал. Даже жаждал, словно моряк высадки на берег после полугодичного рейса. Едва ли не с вожделением. Ведь после защиты можно сорваться в город и отыскать Диану. И покончить с этим муторным беспокойством, предчувствиями и неопределенностью. Там психику могут начать терзать иные демоны, точнее - "демоны", но то уже другая история.

Отстрелялся перед комиссией Антон одним из первых. Доклад изложил четко. На вопросы ответил тоже бодро. Никто из пятерки входящих в комиссию преподавателей шибко не придирался. Если не считать Бота. Куратор провокационными вопросами кровушки попил изрядно. Особенно усердно пытал об обстоятельствах вербовки агента - того самого Билли Отвертки, то бишь помощника начальника склада Уильяма Виктора Дженаро.

Штаб-майор едва эксу плешь не проел - все интересовался, почему именно Отвертку Антон выбрал для вербовки, по каким причинам был уверен в успехе, как собирается использовать его в дальнейшем. И прочая, и прочая. С учетом того, что Ветров умолчал об организованном на него покушении - инциденте с роботом погрузчиком, задача отбояриться от наседавшего штаб-майора и не проколоться была не такой и легкой. Тут чуйка и знание-понимание мало чем подсобить могли - язык и мысли работают быстрее, чем экстраспособности. А слово - не воробей, вылетит, не поймаешь. И пока интуиция или дар авурха предупредить успеют, язык уже многократно предаст. Если не думать, естественно. И, отвечая на въедливые вопросы куратора, Антон напряженно думал, каждое слово контролировал.