Эхо выстрелов в Далласе

Слева по ходу президентской кавалькады, подчеркивает Лифтон, был травянистый бугор, почти идентичный бугру справа. Но в отличие от правого травянистого бугра, где зрители явственно слышали за спиной звук стреляющего оружия, видели дымок пороха и чувствовали его запах, в районе левого бугра подобных свидетельств зафиксировано не было. Стрелок с бесшумной винтовкой? Или еще один дьявольский призрак, уготованный главе государства в осином гнезде?

Читатель мог убедиться, что медицинские данные о состоянии головы президента после совершенного на него покушения носят противоречивый характер. По мнению независимых расследователей, причина такой разноголосицы заключается не только в сложности ран, но и в их злоумышленном изменении. Версия о единственном выстреле в голову сзади выглядит неубедительной даже в свете показаний главного патологоанатома, который допускает, что рана на затылке могла быть в равной степени как входной, так и выходной.

«Два или даже три убийцы, — пишет Сильвия Мигер, — пустили в ход свое оружие в синхронном перекрестном огне».

«Мурашки бегали по коже, — пишет Дэвид Лифтон, — когда до сознания начала доходить изощренность и мощь обмана, совершившегося при перекройке тела. Хьюмс мог говорить правду (комиссии Уоррена. — Прим. авт.), описывая тем не менее тело, на котором уже не было следов смертельных пуль. Выводы одного из величайших криминальных расследований в истории мира основывались на словах одного человека, объяснявшего, как выглядело тело, по сути, другого человека».

Тени подозрения

Если верно предположение Лифтона и его единомышленников о «перекройке тела», а следовательно, и о существовании второго заговора, то на кого падают тени подозрения? Труп президента, ряд вещественных свидетельств находились в критически важные часы под охраной и наблюдением секретной службы и ВМС. Лифтон прямо не выдвигает против них обвинений в соучастии во втором заговоре, но он разбирает многочисленные эпизоды, в которых действия представителей обоих указанных ведомств носят загадочный, а подчас и просто подозрительный характер. Он анализирует их показания, воспоминания, впечатления, выявляя их спорность и необоснованность.

Агент секретной службы Грир управлял президентским лимузином. Рядом с ним на переднем сиденье находился его коллега Келлерман. Грир заявил под присягой в комиссии Уоррена, что он нажал на акселератор после первого выстрела. Фильм Запрудера и другие кинодокументы опровергают это утверждение, они констатируют, что скорость лимузина не увеличилась, а уменьшилась, упав до 9 км/час. Грир настаивал, что в момент ранения головы президента он смотрел перед собой. Инженер-оптик Гроден возражает: «Кадры фильма Запрудера свидетельствуют, что Грир смотрит прямо (подчеркнуто Гроденом. — Прим. авт.) на голову Джона Кеннеди! Лишь после того как президент был фактически мертв, он начал увеличивать скорость». Опытный и хорошо натренированный агент, каким считался Келлерман, вел себя не менее странно. Он просто сидел, не шелохнувшись и вперив взгляд в переднее ветровое стекло. Независимые расследователи считают, что он мог бы успеть накрыть собой тело президента между первым несмертельным выстрелом в спину и смертельным ранением головы. «Причина их (Грира и Келлермана. — Прим. авт.) небрежности и нерадивости, — пишет профессор Куртц, — остается одной из самых интригующих загадок преступления».

Агент секретной службы Глен Беннетт, сопровождавший Кеннеди в Далласе, писал в рапортичке своему начальнику Роули: «Я услышал звук, похожий на фейерверк… Я смотрел на президента в спину, он сидел на правом заднем сиденье. В этот момент я услышал еще один выстрел, напоминавший звук фейерверка, и увидел, что пуля угодила в президента примерно на 4 дюйма (10 см. — Прим. авт.) ниже правого плеча». Это был ценный очевидец, ехавший на машине вслед за президентским лимузином. Посылая комиссии Уоррена его рапортичку, написанную от руки, начальник секретной службы Роули сообщал в сопроводительном письме: «Направляем вам фотокопию оригинала рапортички, сделанной специальным агентом Беннеттом… Значение его записей состоит в том, что они были сделаны Беннеттом на борту президентского самолета, когда он возвращался 22 ноября в Вашингтон, еще до того как подробное описание ран президента Кеннеди стало всеобщим достоянием».