Эхо Севера

Я взглянула на Хэла. Он побледнел и выглядел потрясенным. Хэл отпустил мою руку, шагнул к столу, но мужчина не повернул головы. Он словно не догадывался о том, что Хэл здесь, рядом.

Сходство между ними двумя было просто поразительным. Они казались бы близнецами, не будь один из них намного старше другого.

– Это твой отец? – спросила я Хэла.

Моих слов мужчина в очках тоже не услышал, а только продолжал делать записи в своей книге.

– Да, – напряженным тоном ответил Хэл. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к отцу, но рука прошла насквозь – перед нами был не человек, а лишь его призрачный образ.

Все это было совершенно не похоже на другие зеркальные книги. Перед нами была не придуманная кем-то история. Перед нами было воспоминание.

Отражение памяти Хэла.

– Пойдем посмотрим, что тут еще есть, – сказала я, подхватив Хэла за руку.

Он покорно позволил вывести себя из комнаты, ошеломленно озираясь вокруг.

Мы вышли в коридор, по которому мимо нас пробежал маленький мальчик. В одной руке он держал извивающегося рыжего котенка, а в другой руке – синий бумажный флажок.

– Мама, мама! – кричал мальчик. – Я нашел его!

Хэл застыл на месте.

– У нас пропал один котенок, – медленно произнес он. – Мы думали, что его схватил волк, но он, оказывается, просто спал, свернувшись калачиком, в моем ящике с игрушками. Позже, став уже большим котом, он любил спать у меня на плече. Я звал его Лев.

Мы пошли дальше по коридору и вскоре попали в гостиную. На диване сидела элегантная молодая женщина, заплетая свои длинные светлые волосы. У ее ног возился немного повзрослевший мальчик Хэл.

– Но я хочу поехать с Иллией! Я уже достаточно большой!

– Подрасти еще немного, мой милый.

– Но мне уже двенадцать.

– Когда вырастешь, папа купит тебе лошадь, Хэлварад.

– Я не хочу лошадь. Я хочу с Ириной!

– Мы не можем всегда получать то, что хотим.

За широкими окнами гостиной виднелся темно-зеленый лес.

Опять лес. Всегда лес.

Я моргнула, и мальчик Хэл исчез вместе с матерью. Гостиная опустела.

Стоявший рядом со мной Хэл дрожал как в лихорадке.

– Ирина была моей сестрой. На шесть лет старше. Она уехала, чтобы выйти замуж. Больше я ее никогда не видел.

– И был один, – тихо добавила я. – Бо́льшую часть детства ты был один.

– Я всегда был один, – поправил меня Хэл и направился к окну. Я двинулась вслед за ним.

За окном в сторону леса скакал белокурый юноша на гнедом коне. Даже на расстоянии я узнала в нем Хэла. На этот раз он был не намного моложе того юноши, что стоял рядом со мной.

Лес. Почему, куда ни посмотри, обязательно увидишь лес?

Глаза Хэла блестели от слез.

– Приближаться к лесу мне было запрещено, – словно отвечая на мой молчаливый вопрос, сказал Хэл. – Меня всю жизнь учили бояться леса. Но я не смог устоять. Я все равно пошел туда.

– Хэл?

Его лицо застыло.

– Нет, не хочу больше ничего вспоминать, – сказал он, поспешно отступая от окна.

– Но что тогда случилось? Что там произошло? – спросила я, еще раз взглянув на уже въезжавшего в лес всадника. Секунда, другая, и он уже скрылся за деревьями. – Что там произошло?

Но Хэл выкрикнул какое-то резкое, непонятное мне слово, и сцена погасла, а мы вновь очутились в темном коридоре.

– Оставь меня, – сказал Хэл. Он упал на колени и низко повесил голову, закрыв лицо руками.

– Хэл, скажи мне, что случилось.

Он вскинул голову и выкрикнул, гневно сверкая на меня своими глазами.

– Оставь меня!

Я повиновалась.

Я шагнула в первое попавшееся зеркало, и темный коридор пропал, растаял вместе с Хэлом.

Я очутилась в обычной зеркальной книге и стояла на холме под высоким деревом. К моему огромному удивлению, здесь же оказалась Мокошь, одетая в прозрачное фиолетовое платье, удивительно подходившее к ее глазам.

– Эхо! Как давно я не видела тебя! – воскликнула она. – Куда же ты пропала? На этот раз ты расскажешь мне про него? Про своего таинственного другого читателя?

И она хитро подмигнула мне.

Я чувствовала себя сломленной, готовой развалиться на куски игрушкой. Я поняла, что хочу рассказать о Хэле. Мне просто необходимо выговориться. Но говорить об этом с волком казалось мне неправильным.

И я все-все рассказала Мокошь, когда мы вновь оказались в ее комнате на летучем острове, где за окном мерцали звезды. Мокошь слушала меня сначала с жадным интересом, но затем все больше начала мрачнеть. Когда я закончила, она с тревогой сказала мне:

– Мне кажется, что я должна взять тебя под свою охрану. Ты же понятия не имеешь, что ему от тебя нужно.

– Ему ничего не нужно, – ответила я. Меня раздражал ее тон. – Хэл мой друг.

– А почему тогда он неискренен с тобой? Почему не расскажет о том, как он оказался запертым в зеркальных книгах? Может быть, он опасен? А может быть, книги – это его тюрьма.

Я вскочила на ноги, подошла к окну, вздрагивая от нервного возбуждения.

– Он сказал, что причинит тебе боль, – добавила Мокошь. – И сам предупредил, чтобы ты избегала его и держалась подальше.

– Он никогда не причинил бы мне вреда.

– Эхо, ты не можешь знать этого. Тебе нужно быть осторожнее.