Эхо первой любви

– Да ну какое там чудовище, что вы! Я с ней несколько раз встречался, думал, может они смогут найти общий язык сначала через посредника в моем лице, а потом и сами разберутся, но какое там! Чем больше мать старалась, тем больше дочь бесилась, и пришлось свернуть этот проект. Мать хорошая тетка, просто продукт советского воспитания, когда материнство считалось государственным делом, и ребенок не мог просто расти тебе на радость, а необходимо было вылепить из него достойного члена общества. Ну и слово «психолог» в ее время звучало пугающе, вести ребенка к данному специалисту считалось позорно и опасно. Знаете, катастрофа никогда не происходит от одной ошибки. Всегда их должно быть две или даже больше, плюс какой-нибудь совершенно незначительный фактор, «враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя». Так и здесь. Девочка родилась с особенностями психики, и мама могла бы быть чуть-чуть повнимательнее. Ничего плохого, повторюсь, она не делала, ребенка не мучила и не унижала, просто не распознала небольших отклонений. Папа мог не уйти из семьи. Семья могла бы жить в другой стране, где визит к специалисту не позор, а элемент психогигиены. Девочка могла родиться на десять лет позже, когда сознание людей слегка изменилось. Первая учительница могла оказаться опытной и неравнодушной. Но, к сожалению, все сошлось в одну точку, и получился глубоко несчастный, перманентно страдающий человек, в конце концов не выдержавший этого страдания и заболевший. Вот и все.

Зиганшину вдруг стало страшно за своих детей: за Свету с Юрой и за малыша. Неужели мимолетный промах, минутная невнимательность, в сердцах сказанное слово могут разрушить душу маленького человека, поселить в нем сосущую пустоту, которую он обречен вечно заполнять и никогда не заполнить?

Пожелав друзьям хорошего дня и наказав Льву Абрамовичу, раз уж он пожадничал на закупке дров, не таскать коряги из леса, а по-родственному взять у него, Мстислав Юрьевич пошел домой, обнять Свету с Юрой и спросить, не обидел ли он их чем по недомыслию.

Дети сказали, что нет, но для гарантии, чтобы он точно не мучился угрызениями совести, разрешили отвезти себя вечером в кино.

Пока он гулял, Фрида проснулась и уже хлопотала в кухне. Мстислав остановился на пороге, наблюдая, как она быстро нарезает лук большим ножом, кажущимся огромным в ее маленьких руках, и морщится, чтобы не заплакать. Из солидарности он подошел ближе, чтобы в глазах тоже защипало.

К счастью оказалось трудно привыкнуть, он чувствовал себя, словно зерно, помещенное в землю и начинающее прорастать. Больно и страшно, но надо стремиться к свету.

Возвращаясь на службу, Зиганшин ждал повышенного внимания коллег, настороженности руководства, но реальность оказалась совсем иной. Его встретили так, словно он побывал в отпуске или болел, а когда новость о его женитьбе распространилась, недвусмысленно потребовали «проставиться», что Зиганшин и сделал без лишних уговоров.

Немного разгоряченный поздравлениями коллег и тем, что их пожелания вечного счастья и любви звучали более искренно, чем он мог подумать, Мстислав Юрьевич вышел из отдела и возле своей машины увидел высокую тонкую фигурку, закутанную в какой-то невесомый мех.

– Лена?

Она шагнула к Мстиславу.

– Я хотела извиниться.

– Перестань, ты ни в чем не виновата.

– Ну как же, – голос Лены звучал пронзительно и горестно, – я разболтала о нас с тобой и потом зачем-то вовлекла тебя в свои семейные разборки… Нет, я, конечно, сильно попортила тебе жизнь.

– Ну, теперь все позади.

– Скажи, что я могу для тебя сделать? Как искупить?

Зиганшин улыбнулся и пожал плечами.

– Нет, правда, – Лена легонько коснулась его руки, – мне так хочется хоть чуточку возместить тебе ущерб, а то получается, что я только и делала, что разрушала твою жизнь, начиная с того сочинения. Мне бы знать, что сделать, я бы тогда просто сделала бы это и не спрашивала. Но я не такая умная, чтобы угадать. Поэтому скажи!

Мстислав внимательно посмотрел на нее. С фиолетового ночного неба падали снежинки, искрясь в свете мощного фонаря, под которым стояли Лена и Зиганшин.

Кажется, Лена ждала его давно, потому что снегопад украсил ее плечи небольшими эполетами, и шапочка тоже побелела.

Когда снег идет в безветрии, всегда ждешь чуда, и Лена сейчас была похожа на волшебницу. «Какое бы ей загадать желание?» – подумал Зиганшин и сказал:

– Просто будь счастлива. Прощай.