Сезон охоты на браконьеров
Мотор чихнул горелой глоткой.
На тихой речке – ни души.
Лишь ветер, что из неба соткан,
Хлестнул мне в ухо, словно плёткой!
Кусты ломая, камыши,
Метнулась по протоке лодка!
Кричу – "Лови! Хватай! Держи!"
А браконьер, рыгая водкой,
Тасуя мата падежи:
– Да у меня мотор жмёт сотку,
И катер гасит виражи!
Достал гранатомёт с наводкой:
– Ну, стерлядь… Вывел! На, держи!
И вновь на глади речки чётко
Звезда рисует миражи.
Кошачье враньё
Представь: хозяин научился
Язык кошачий понимать:
О-о-о, он бы сильно удивился,
Что кот умеет нагло врать.
– Кто учинил в дому погром?
– Я ни при чём. Виновен гном.
– Кто опрокинул с кашей плошку?
– Да гномик! Пошалил немножко.
– А люстра что, сама упала?
– Старушка-гном внучат качала.
– А кто рассыпал пшёнку с гречкой?
Что, снова гном?
– Да. Он – за печкой.
– А кто орал котом в окошко?
"Ох, плохо мне! Скорее кошку!"
– Всё гном-подлец! Подлог, подстава!
Ведь гном у нас дурного нрава.
– Кто в клочья изорвал картинки,
НапИсал в тапки и ботинки,
Украл и не доел котлету,
Разгрыз и покусал конфеты,
Скатал подушки с пледом в ком?
Кто?! Снова твой дружище-гном?
Кота хозяин пощадил,
Погладил, сытно покормил.
И от обиды за углом
Дрожал и плакал старый гном.
Школьный дневник
В дневник у сына заглянул отец.
– Пятак по физкультуре? Молодец!
По прочему – колы и тройки, два?
Да-а-а-а, в папу весь, Природа-Мать права.
*
В дневник у сына заглянула мать.
– Ну, как насчёт – язык получше знать,
Не "вражеский немецкий", а родной?
– Дак я тово… Мне русский – неродной.
Отец сказал – мне надо в Гондурас,
Где в роще пальм на льдине – папуас.
*
В дневник украдкой глянул старший брат:
– Ничо, братан! Пойдёшь служить в стройбат.
Там много чурок…
– Буду их колоть?
– Не-е-е-т… Будет хоть кому тебя пороть.
*
В дневник у брата глянула сестра.
– Тебе, смотрю, к нам на завод пора!
Безграмотных берут у нас на склад,
И мастер новым двоечникам рад.
*
Школяр, грустя, задумался, поник.
Эх, сжечь бы, потерять, порвать дневник!
Гений зла
Не раз писателю твердили:
– Ты плохо кончишь, идиот!
Его творенья, в общем, были
Все об одном: кого избили,
Кого зарезали, растлили
И кто кого и чем убьёт.
Воображеньем воспалённым
Он зла картины рисовал:
Он мстил нечаянно спасённым,
Он беспощаден был к влюблённым -
И бил по нервам оголённым
Тоскливо воющий финал.
Однажды, вопреки рассказам,
Как тень явился в дом маньяк…
Лежит писатель скомкан, связан
И на вопросы: "Чем обязан?"
Последнюю услышал фразу:
– Я детище твоё, дурак!
Быль про Мамая
В степном шатре – обильный дастархан.
И мыслит хан, красотку обнимая,
Лелея свой честолюбивый план:
"Мне сына надо… Хан я иль не хан?!
Где наша мощь и силушка былая?
Быть может, мне Всевышним случай дан."
И крикнул, опрокинув дастархан,
Нетерпеливый властолюбец-хан:
– Родимая моя, роди Мамая!
Тимур и его команда 40 лет спустя…
Любой старушке в делах помогут:
Воды наносят, дрова уложат,
За садом ночью присмотрят строго,
На хулиганов нагонят дрожи.
Они – не шайка. Они – не банда.
Они – "Тимур и его команда"!
***
Нет – грохочет не парад,
Не махновцев злая банда,
И не вражеский отряд,
Не тамтамы из Уганды:
Словно ищут древний клад
Золотой, жемчужный, скифский,
Торопясь и пряча взгляд,
Спешно, быстро, по-мужицки,
Куча крепких стариков
Огород чужой копает!
Главный – молча из кустов
За дорогой наблюдает —
Он "на шухере" сидит,
И с ухмылкою щербатой
ДрУгам верным говорит:
– Шевелись! Шустрей, ребята!
Свист! Сольясь в одну струю,
Смылась ветеранов банда!
Сколько лет, но всё в строю
И Тимур, и вся команда.
Наталья Осенева
"Жизнь – слишком важная вещь, чтобы говорить о ней серьёзно" Оскар Уайльд
Две сороки
Разболтались две сороки —
Тра-та-та, да тра-та-та,
И решили у дороги
Хвастать перьями хвоста.
– У меня такие перья, -
Тараторила одна —
Что жар-птицею теперь я
Называться бы должна!
Ей другая отвечала:
– Ой, не ври, не ври, не ври!
Посмотри-ка для начала —
Больше у меня на три!
Растрещались, разругались,
Разлетелись кто куда.
Где одна и где другая?
Нет совсем у них стыда!
На опушке две лягушки
На опушке две лягушки
Упражнялись в пении.
Ах, одна из них старушка! -