Её звали Лёля

– Ну не я же. – голова Лёли показалась из-под одеяла. Она загадочно улыбнулась и поманила парня пальчиком. – Иди-иди, полюбуйся на дело рук своих.

– Да что же там такое? – шутливо спросив, Тёма нырнул следом. Под одеялом послышалась возня, тихий шепот.

– Вот, видишь? – спросила Лёля

– Да где?

– Вот тут.

– Ой… Это… то самое? – удивился парень.

– Да, оно. Доказательство, что я ещё полчаса назад была девицей, а ты меня соблазнил, – сказала Лёля и коротенько хихикнула.

– Это ещё разобраться надо, кто кого соблазнил, – в шутку ответил Тёма и поспешил наружу – под одеяльным пологом было нечем дышать. Он бессильно повалился головой на подушку, рядом улеглась Лёля.

– Конечно, ты меня, – продолжая шутливый разговор, заметила Лёля. – Ты же мужчина, инициатива всегда от вас исходит. А мы, что ж… скромные исполнительницы вашей воли.

– Не смеши, Лёля, – улыбнулся Тёма. – Уж из тебя исполнительница, да ещё скромная, ну никак не получится. Ты человек с собственным мнением, личность цельная и сильная.

– А ты перестань мне льстить, – сказала девушка. Хотя самой было ужас как приятно всё это слышать. И даже то её не рассердило, что любимый высказал ей, по сути, прямой намёк. На самом деле, конечно же, это она была инициатором их сближения. Артём пытался удержать себя в рамках приличий, когда они стали целоваться у печи. Но девушка, когда он попробовал отстраниться и прекратить их ласки, прекрасно понимая, к чему они ведут, лишь сильнее обхватила его тонкими руками.

Конечно, Артём вполне мог вырваться. Но кто же станет это делать, если твоя девушка проявляет столько уверенности? А главное – вскоре ей предстояло уйти на фронт, и хотя точная дата была неизвестна, сам по себе этот факт тревожил и не оставлял времени на обдумывание поступков. Если Лёля решила стать его женщиной, он даже не подумал ей отказывать в этом желании.

Да, она прежде много и часто говорила о том, что первое соитие в жизни девушки – это исключительная привилегия первой брачной ночи. Только вот замуж выходить она явно не собиралась. Может, теперь передумает? Хотя ожидать от Лёли подобных перемен – дело обреченное на проигрыш. Она очень упрямая. «Да, но все-таки ведь бывают, как оказывается, исключения?» – подумал Тёма.

В конце концов, показав характерные пятна на белой простыне, Лёля сама сказала, что он теперь должен жениться. Так чего же тянуть?

– Я с удовольствием на тебе женюсь, моя хорошая, – сказал Тёма, проведя рукой по распущенным светлым волосам Лёли, которые раскинулись по наволочке.

– Ты что, Тёмочка! – улыбнулась она неожиданно. – Я же пошутила. Это навроде традиции такой: если парень лишает девушку невинности, то обязан жениться. Как в старину делали, помнишь?

– В старину много чего делали из того, чем мы теперь не занимаемся, – ответил Артём. – И потом, ты же сама говорила: это все мелкобуржуазные штучки. А у нас страна свободная, советская, и нам их дремучие принципы ни к чему.

– Это ты верно подметил, – улыбнулась Лёля в ответ. – Подловил меня, не скрою.

– Знаешь, а ведь я очень серьезно. Правда, давай поженимся. Ну, если не хочешь свадьбу, и я понимаю, у тебя все-таки недавно погиб отец, то можем просто пойти в ЗАГС и расписаться. Тогда на фронт, если не передумаешь, отправишься замужней женщиной. Уважения к тебе больше будет, приставать не посмеют.

– А разве красноармейцы пристают к женщинам-однополчанам? – искренне удивилась Лёля, и Артём прикусил язык. Сболтнул лишнее. Сам-то он слышал несколько историй от раненых в госпитале (студентов туда отправляли на практику) о том, как непросто женщинам на войне: слишком много мужского внимания, порой даже чрезмерного и настырного. Вот и приходится искать себе покровителя среди офицеров. Таких женщин называют ППЖ – «походно-полевая жена». А тем, у кого такого «фронтового мужа» нет, приходится отбиваться от настойчивых ухаживаний и даже приставаний.

Но говорить такое Лёле Артём не решился бы, и потому постарался всё свести к шутке:

– Как не пытаться ухаживать за такой красивой девушкой?

– А я правда красивая?

Лицо Тёмы стало серьезным. Он повернулся к девушке и сказал, пристально глядя ей в глаза:

– Да, ты красивая. Для меня – самая прекрасная на свете.

– Ой, Тёмочка, ты и котяра! – засмеялась Лёля.

– C чего это вдруг?

– Ластишься слишком сильно.

– Это потому, что я тебя очень люблю.

– И я тебя, – ответила девушка и потянулась к парню. И снова на некоторое время весь мир для них сузился до пределов этой узкой длинной комнаты с высоченными, больше четырех метров, потолками, – наследством старорежимной архитектуры. «Здесь у тебя самолетики можно запускать», – пошутила однажды Лёля. «Я пробовал в детстве. Забавно получается, когда он парит там, в вышине», – ответил Тёма.