Её вина

– Ой, конференция! Подумаешь! – ставит руки на пояс и начинает делать наклоны вперёд и назад. –  Разглагольствовать они все мастера, а как до дела доходит – так на тебе! Ничегошеньки ведь не умеют! А ещё и труды научные начинают калякать. Теоретики хреновы!

– Ты просто злишься на него за то, что он не стал слушать твои бредни про травы.

– Это не бредни, Максим! – тут же принимает оборонительную позицию. – Ты недооцениваешь народную медицину, а между прочим, раньше не было вот этого вот всего: волшебных пилюль и уколов. Только растениями и спасались. Это ведь о чём-то говорит?

– Говорит. О высокой смертности, потому что лекарств не было. Люди пачками умирали, Оль.

– Я о том, что растения помогли преодолеть хворь.

– Кости от твоей травы быстрее не срастутся – устало бросаю я в ответ.

Иногда спорить с ней – себе дороже.

– А вот здесь я с тобой в корне не согласна! Ещё как срастутся! Настойка окопника лекарственного, мумие, чага. Я очень много статей прочла на эту тему. Будем пить курсом. Начнём со следующей недели.

– Нет Оль, эту херню я пить не буду, – сразу предупреждаю.

– Да ну конечно не буду, – хмыкает она.

– Не буду сказал! – повторяю ещё раз практически по слогам.

– Ну хватит вести себя как дитё. Есть слово надо!

– Мне это не надо, Оль!

Ругаться не хочется, но вот это навязывание сомнительных методов лечения со мной не прокатит!

– Жара адская! – она недовольно прикрывает ладонью лицо.

Яркие солнечные лучи слепят даже  сквозь густые ветви деревьев.

– Ну так правильно, костюм телепузика свой сними, на улице плюс тридцать! – не могу сдержать смешок.

– Пропотела так, что звездец, – следуя моему совету, Оля немного расстёгивает молнию и приседает рядом на одеяло. – Хорошо тут конечно! Это тебе не пыльная Москва!

Молчу, пожёвывая травинку.

Но да, она права. Здесь в Сосновом Бору классно. Тихо, спокойно. Чистый воздух, лес кругом. Прикольно.

– Вот бы и у нас был такой домик, как у Барских, – мечтательно тянет она, положив голову мне на плечо.

– На такой я вряд ли когда-нибудь заработаю.

– Заработаешь конечно! Что это ещё за пессимистический настрой? – поворачивается ко мне. – Надо быть оптимистом по жизни!

– Реалистом надо быть, Оль, – сухо отвечаю я.

– Своё гнёздышко у нас всё равно будет, – упрямо заявляет она.

Улыбается, протягивает руку к моему лицу.

– Я так рада, что тебе лучше, – поглаживает пальцами скулу.

Прямо точь-в-точь как Барских.

До сих пор не выходит данный эпизод из головы. К чему был тот странный жест в коридоре больницы? Учитывая наш разговор, так тем более… Мне совершенно не понравилась эта её неуместная выходка.

– Не злись на меня, пожалуйста, – Оля виновато хмурит брови. – Я про квартиру. Девочки скоро съедут, обещаю.

– Оль, я иногда тебя вообще не понимаю. Как можно было сдать кому-то нашу квартиру? –  убираю её ладонь от своего лица.

– Ладно, – тяжко вздыхает, – так и быть, скажу тебе, зачем это сделала.

– И зачем же?

Ну-ка удиви меня…

– Мать достала меня уже с этой посудомоечной машиной. Третий месяц ноет, вот я и купила. Хоть ужиматься не пришлось…

– Дай угадаю, это она сама тебе такую «бизнес-идею» предложила?

Молчит естественно. Конечно да!

– Ну я так и думал, – фыркаю.

– Зато она хоть немного успокоилась.

– Надолго ли…

Вопрос чисто риторический. Тётя Марина всегда чего-то хочет. Деньги, технику, мебель.

– Боюсь, что нет. Вчера с бурным восторгом рассказывала мне про робот-пылесос, который видела у тёти Зины.

– Да, твоя мать – просто мастер прозрачных намёков, – усмехаюсь я.

– Ну родители, сам понимаешь. Надо помогать, – пожимает плечами.

– Надо, согласен, – киваю я.

– Так ты не будешь больше обижаться за квартиру? – обнимает меня и ищет в глазах положительный ответ.

– Не буду, просто давай договоримся на будущее: надо обсуждать такие вещи. Честно тебе скажу: мне не понравилось, что ты без моего ведома решила меня выселить. Ты же понимаешь, что мне было неприятно.

– Да я же хотела как лучше! – сразу начинает плакать. – Я боялась, что ты будешь целыми днями в квартире один. Недееспособный и беспомощный. За тобой ведь уход нужен был круглосуточный, который, к сожалению, я не могла тебе дать! А твоя мама как раз всё время находится дома, и я…

– Оль, всё. Этот период прошёл. Дело не в том, ЧТО ты сделала, а в том КАК ты это сделала. Чувствуешь разницу?

Но, похоже, что нет… Смотрит обиженно, хотя по идее это должна бы быть моя прерогатива.

– Ладно, проехали…

Сидит ревёт. Прямо-таки истерика. Через минуту, конечно, не выдерживаю. Обнимаю, прижимая к себе.

– Прости, – шмыгает носом и хватается за мою футболку. – Я и правда, как лучше… хотела…

– Ну всё, хватит, Оль, перестань реветь! – поглаживаю её по спине, привлекая ближе.

– Я скучала по тебе, – признаётся она, успокаиваясь в моих руках.

Отклоняюсь назад и смотрю на неё.