Океанский лайнер
Однако ни Эйнштейна, ни сопровождавшую его свиту нигде обнаружить не удалось. У Абрахама Флекснера, директора Института перспективных исследований, была навязчивая идея: каковы бы ни были предпочтения самого Эйнштейна, не допустить его публичных выступлений. Поэтому он послал буксир с двумя доверенными представителями Института, перед которыми была поставлена задача тайно увезти Эйнштейна с
Держа в руках футляр со скрипкой, Эйнштейн тайно перебрался на буксир, который перевез его и его команду в Бэттери, где их ждала машина, которая отвезла всех в Принстон. “Доктор Эйнштейн хочет только одного – чтобы его оставили в покое”, – сказал Флекснер репортерам2.
На самом деле, кроме этого, он хотел еще газету и порцию мороженого. Поэтому, зарегистрировавшись в принстонской гостинице “Пикок”, он сразу переоделся и, покуривая трубку, отправился пешком к газетному киоску. Купив дневную газету и прочитав с усмешкой заголовки, оповещавшие, что его местонахождение является тайной, Эйнштейн отправился в кафе-мороженое “Балтимор”. Здесь он увидел семинариста, только что купившего себе мороженое. Эйнштейн сначала указал пальцем на эту порцию, а потом на себя. Отсчитывая сдачу, официантка объявила: “Об этом я напишу в своем дневнике”3.
Эйнштейну предоставили угловой кабинет в крыле университета, служившем временным пристанищем институту. Тогда в институте было восемнадцать постоянных сотрудников. Среди них математики Освальд Веблен (племянник социолога Торстейна Веблена) и Джон фон Нейман, один из основоположников теории компьютеров. Эйнштейну показали кабинет и спросили, какое оборудование ему может понадобиться. “Стол, стул, бумага и карандаш, – ответил он. – Да, и большая мусорная корзина, чтобы было куда выбрасывать все мои ошибки”4.
Вскоре они с Эльзой сняли дом. Новоселье отметили небольшим музыкальным концертом. Гвоздем программы были произведения Гайдна и Моцарта. Первой скрипкой был известный русский скрипач Тоша Зайдель, а второй – Эйнштейн. В благодарность за несколько раскрытых секретов игры на скрипке Эйнштейн попытался объяснить Зайделю теорию относительности и сделал несколько набросков уменьшающихся в размере движущихся стержней5.
С тех пор в городе часто рассказывали о том, как Эйнштейн любит музыку. Один такой рассказ был связан с участием Эйнштейна в квартете вместе со скрипачом – виртуозом Фрицем Крейслером. В какой-то момент они стали играть несинхронно. Крейслер остановился, повернулся к Эйнштейну и насмешливо спросил: “В чем дело, профессор? Вы не умеете считать?”6 А однажды должен был состояться вечер, где некая группа христиан собиралась помолиться за преследуемых евреев. К их удивлению, Эйнштейн спросил, может ли он тоже прийти. Он принес скрипку и, как будто вознося молитву, сыграл соло7.
Многие выступления Эйнштейна были чистым экспромтом. В первый праздник Хэллоуина он серенадой усмирил группу двенадцатилетних девчонок, кричавших: “Откупись, а то заколдую!” – и проказничавших у его двери. А на Рождество, когда прихожане Первой пресвитерианской церкви зашли к ним с пением гимнов, он вышел в метель, одолжил у одной женщины скрипку и стал им аккомпанировать. “Он был таким милым человеком”, – вспоминал один из участников8.
Вскоре Эйнштейн стал почти человеком-легендой. Он был добродушным и спокойным профессором, иногда рассеянным, но неизменно милым. Он бродил по городу, погруженный в свои мысли. Он помогал детям выполнять домашние задания, редко причесывался или надевал носки. Умея посмотреть на себя со стороны, он был удовлетворен созданным им образом. “Я – нечто вроде античного старца, известного главным образом из-за нелюбви к носкам, которого в особых случаях выставляют как диковинку”, – шутил Эйнштейн. Слегка взъерошенный внешний вид свидетельствовал в какой-то мере о его простоте, но этим он также ненавязчиво демонстрировал свое бунтарство. “Я уже достиг того возраста, когда, если мне кто-то говорит, что носки носить надо, я могу этого не делать”, – сказал он соседу9.