Читаем Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная полностью

На обратном пути на запад Эйнштейн единственный раз в жизни посетил Палестину. Это были двенадцать незабываемых дней, за время которых он посетил Лод, Тель-Авив, Иерусалим и Хайфу. Его принимали со всей английской помпезностью, как если бы он был главой государства, а не физиком-теоретиком. Пушечный салют возвестил о его приезде в роскошную резиденцию британского верховного комиссара сэра Герберта Сэмюела.

С другой стороны, Эйнштейн, как обычно, был непритязателен. Они с Эльзой приехали измученными: он настоял, что от побережья они поедут в сидячем вагоне ночного поезда, а не в приготовленном для него спальном вагоне первого класса. Эльзу так нервировал британский церемониал, что несколько раз она специально отправлялась спать пораньше, чтобы избежать предстоящих мероприятий. “Когда мой муж нарушает правила этикета, говорят, что ему это позволительно, поскольку он гении, – жаловалась она. – В моем же случае это списывают на некультурность”78.

Как и лорд Холдейн, комиссар Сэмюел был большим поклонником философии и науки. Вместе с Эйнштейном они прошли через Старый город к Западной Стене (Стене Плача), самому святому месту поклонения религиозных евреев, расположенной сбоку от Храмовой горы. Но, хотя Эйнштейн стал проявлять больший интерес к своим еврейским корням, это не привело к переоценке его отношения к еврейской религии. “Тупоумные соплеменники молятся, повернувшись лицом к стене и раскачиваясь взад-вперед, – записал он в дневнике. – Жалкое зрелище; это люди, у которых есть прошлое, но нет будущего”79.

Вид евреев, старательно строящих новую страну, вызвал более позитивную реакцию. Однажды, когда он отправился на прием, устроенный одной из сионистских организаций, двери здания атаковала толпа людей, желавших услышать его. “Я считаю этот день величайшим днем в моей жизни, – воскликнул Эйнштейн в возбуждении от происходящего. – Раньше я всегда считал, что еврейской душе присуще нечто вызывающее сожаление, а именно пренебрежительное отношение к собственному народу. Сегодня я рад видеть евреев, которые сами учатся ценить себя и заставляют других признать их как реальную силу”.

Чаще всего Эйнштейну задавали вопрос, собирается ли он когда-нибудь вернуться в Иерусалим и остаться там жить. Он был на удивление осмотрителен и не говорил ничего определенного. Но сам он знал, о чем сообщил доверительно одному из своих хозяев, что если вернется, то будет служить “украшением” без всякой надежды на покой и личную жизнь. Как он записал в дневнике, “мое сердце говорит да, но мой разум говорит нет”80.

Эйнштейн в Париже, 1922 г.

<p>Глава четырнадцатая</p><p>Нобелевский лауреат. 1921-1927</p><p>Премия за 1921 год</p>

Было очевидно, что когда-нибудь Эйнштейн получит Нобелевскую премию по физике. На самом деле он уже даже дал согласие, когда это случится, премиальные деньги перевести своей первой жене Милеве Марич. Вопрос был только в том, когда это произойдет. И за что.

Когда в ноябре 1922 было объявлено, что ему присуждена премия за 1921 год[71], появились новые вопросы: почему так поздно? И почему “особенно за открытие закона фотоэлектрического эффекта”?

Бытует такая легенда: Эйнштейн узнал, что победителем наконец стал он, на пути в Японию. “Нобелевская премия присуждена вам. Подробности письмом”, – гласила телеграмма, отправленная 10 ноября. Однако на самом деле его предупредили об этом задолго до поездки, сразу же, как только в сентябре Шведская академия приняла свое решение.

Сванте Аррениус, председатель Нобелевского комитета по физике, услышал, что в октябре Эйнштейн планирует поездку в Японию. Это означало, что он, если только не отложит поездку, не сможет присутствовать на церемонии вручения премии. Поэтому Аррениус ясно и прямо написал Эйнштейну: “Вероятно, будет очень желательно, чтобы вы смогли приехать в Стокгольм в декабре”. И, основываясь на знании физики и возможностей путешественников во времена, предшествующие изобретению реактивных самолетов, добавил: “Если вы будете в Японии, это окажется невозможным”1. Поскольку письмо было от главы Нобелевского комитета, было понятно, что оно означает. Не так уж много причин, по которым физика могут вызывать в Стокгольм в декабре.

Даже зная, что он наконец выиграл, Эйнштейн не счел возможным отложить поездку – какой-то мере и из-за того, что его обходили так часто, что это уже стало его раздражать.

Впервые он был номинирован на эту премию в 1910 году Вильгельмом Оствальдом, лауреатом Нобелевской премии по химии, за девять лет до того отказавшимся принять Эйнштейна на работу. Оствальд ссылался на специальную теорию относительности, подчеркивая, что это фундаментальная физическая теория, а не просто философия, как утверждали некоторые недоброжелатели Эйнштейна. Эту точку зрения он отстаивал снова и снова, повторно выдвигая Эйнштейна еще несколько лет подряд.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии